— Это как?
— Если ты когда-нибудь волок урожай на рынок, то ты бы понял. Такая дорога всем всё упрощает, и позволяет легче продать еду там, где она нужна, хотя я уверен, что купцы наживутся на ней больше всех.
— Думаешь, тебе она поможет?
Бак засмеялся:
— Я слишком стар, чтобы что-то делать или что-то поиметь, но это будет благословением моим детям, которым ещё жить да жить.
Я кашлянул, прежде чем встать:
— Может, и так. Приятно было с тобой поболтать, Бак. Я так понимаю, заплатить за одежду ты мне не позволишь? Мне пора в путь.
— Не, я эту одежду всё равно не использую, а у Сэма есть собственная жена, которая ему шьёт и штопает. Другие мои дети живут слишком далеко, чтобы навещать меня. Оставь себе, и я буду рад знать, что они приносят кому-то пользу, — сказал старый Бак. — К тому же, я слишком стар, чтобы тратить деньги.
Я передал ему маленький мешочек с монетами:
— Тогда возьми это, — сказал я ему.
— Я же говорил, не нужно мне платить, — возразил он..
— Это подарок… для Сэма, — объяснил я. — Спасибо, что поговорил со мной.
Почему-то слова старика значительно подняли мне настроение. Может, у меня и не было решения для всех мировых бед, но хотя бы несколько человек думали, что я делаю что-то хорошее.
— Х-м-м-ф, ну ладно, хотя мне не кажется правильным брать деньги за простое гостеприимство.
Я улыбнулся ему:
— Всё равно их становилось тяжело нести. Береги себя, Бак.
Взяв свой посох, я пошёл туда, где оставил Роланда. Оборачиваться я не стал, но мой магический взор показал мне, что старик смотрел мне след, пока я не скрылся за деревьями.
Я гадал, сколько пройдёт времени, прежде чем он заметит, что его зрение улучшилось.
Глава 35
— Доброе утро, — сказал я, когда Роланд зашевелился у походного костерка. — Хорошо выспался?
Он застонал:
— Привкус во рту такой, будто что-то заползло туда, и сдохло. Что я пил?
Он явно не совсем вспомнил обстоятельства, окружавшие его последнее пробуждение. Я передал ему чашку с разбавленным вином:
— Вот, прополоскай свой рот.
— Где мы? — спросил он, оглядывая окружавший нас тёмный и пустой ландшафт.
— В южной пустыне, недалеко от Аградэна, — ответил я.
Роланд нахмурился:
— Как я попал сюд…? Ох, ублюдок ты этакий! — громко воскликнул он, вставая. — Ты пытался убить меня!
— Я бы не стал заходить настолько далеко. Я пытался сделать путешествие как можно более приятным, — возразил я.
— Приятным?! Вот, как ты это называешь? Я просыпаюсь, когда меня швыряет внутри твоей невидимой коробки, мне чуть не сломало нос, а потом я выяснил, что мы в милях над землёй, и падаем навстречу смерти! Это, по-твоему, должно быть приятным? — закричал он.
Я изо всех сил сохранял спокойное выражение на лице. Роланд был весьма расстроен, и совершенно ни к чему смеяться, пока он ещё злится. Он действительно прошёл через травмирующее испытание, особенно для того, кто до смерти боится высоты.
— Ты прав, но ты всё же отплатил мне немного за свои страдания, — спокойно сказал я.
— Отплатил тебе? — сказал он, тупо уставившись на меня. Я подёргал за свою рубашку, чтобы привлечь его внимание к моей одежде — он оглядел её цепким взглядом: — Ты носишь крестьянскую одежду? — спросил он.
Я кивнул:
— Из тех, других вещей я так и не смог вывести запах, поэтому я обменял их у доброго фермера.
— Запах? О! Ну и поделом тебе! То, что ты сделал, было подлым! — закончил он, и я видел, что он силился удержать на лице гневное выражение, но наконец его губы медленно расплылись в улыбке: — Ты был весь забрызган, так ведь?
— Угу, — согласно сказал я. — У меня не один час ушёл на то, чтобы найти место, где можно было бы сесть и умыться, — солгал я. Как сказал бы Марк, «небольшое приукрашивание никому никогда не повредит», а в данном случае оно немного подняло Роланду настроение касательно его невольной мести.
Он засмеялся, и я присоединился к нему, позволяя этому простому звуку снять напряжение между нами.
— Сколько времени у нас ушло, чтобы сюда добраться? — спросил он, закончив хихикать надо мной.
— Менее половины дня, — сказал я ему.
Я, возможно, смог бы и быстрее, но после едва не настигшей нас смерти я ограничился более скромными скоростями.
Роланд со знанием присвистнул:
— Каким бы впечатляющим это ни было, я ни за что не позволю тебе запихнуть меня обратно в эту твою летающую мечту самоубийцы, — проинформировал он меня.
— В этом нет необходимости, — ответил я. — Отсюда мы за полчаса можем дойти до Аградэна, когда рассветёт. Я сделаю круг, чтобы вернуть нас в Ланкастер или Замок Камерон, когда мы… — я приостановился, когда до меня наконец дошло, почему мы были здесь, — …когда мы закончим, — договорил я. «Когда твой брат, мой лучший друг, будет мёртв», — сказал мой внутренний голос.
Той ночью я спал урывками, а Роланд вообще не спал. Он и так уже весь день отдыхал, благодаря моим навевающим сон заклинаниям. На следующий день мы отправились в путь с утра пораньше. Мой спутник разбудил меня с первыми лучами зари, наверное — мне назло, но я не жаловался.
Мы не взяли с собой никаких припасов для путешествия или похода, и на завтрак было очень мало еды. Это может показаться глупым, но я не собирался отправляться в долгий путь, а если бы у нас возникли серьёзные проблемы с едой, всегда оставался вариант создать круг и вернуться домой.
Как я и говорил, я приземлил нас достаточно близко к городу пустыни, чтобы до его окраин можно было дойти за полчаса. Хотя большая часть ландшафта на многие мили почти во всех направлениях была пустынной, сам город располагался в покрытом зеленью оазисе, создаваемом естественной системой родников, пробивавшихся здесь на поверхность.
Из того, что ранее рассказал мне Марк, дом, где поселились они с Мариссой, был расположен в северной части города, в квартале, где также жили некоторые из её родственников. Однако город, к моему замешательству, имел форму вытянутого эллипса, с широкой частью, тянущейся с запада на восток. Это означало, что «северная» часть включала в себя много потенциальных областей.
— Я никогда и вообразить не мог, что он будет настолько большим, — прокомментировал Роланд, пока мы шли по одной из больших, оживлённых улиц. Здания по обе стороны от нас были построены из каких-то желтовато-коричневых кирпичей, как и большая часть всего, что мы видели. Доминирующим цветом был песочно-коричневый, от зданий до дороги, и он мог бы быть монотонным, если бы не большие пальмы и зелёная растительность, окружавшие и наполнявшие город ощущением живости.
