За несколько минут он прорубил посреди нашей «двери» грубую дыру. Дверь, как оказалось, была толщиной не более чем в шесть дюймов, а созданное им отверстие было пяти или шести дюймов в диаметре. Он остановился, утерев лоб:
— Это труднее, чем кажется.
— Мечи на самом деле не приспособлены для рубки камня… да и дерева, если уж на то пошло, — иронично сказал я ему. Даже зачарованному, и с приложенной к нему немалой силой Дориана, мечу было трудно резать дыры в гранитных плитах.
— Думаю, пока что достаточно, — сказал он, откладывая свой меч. Дориан попытался засунуть руку внутрь, но его облачённая в перчатку рука оказалась слишком объёмной. Сняв бронированные перчатки и шлем, он попытался снова (я заменил его броню за прошедший год). Встав на колени, он засунул свою правую руку достаточно далеко, чтобы ухватиться за внутренний край каменной двери.
Я тщательно наблюдал за тем, как он подобрался, и начал тянуть правой рукой, одновременно отталкиваясь левой от пола. Его лицо покраснело, и вены вздулись на виске, но гранит не сдвинулся с места.
— Ты надорвёшься, — предупредил я. — Дай мне это сделать. Тебе, наверное, всё равно не следует черпать слишком много силы земли, — сказал я, вспоминая то, что будто бы случилось с ним после нашей битвы с Карэнтом и Дороном. Я всё ещё не понимал, что произошло. В прошлом, физические изменения вроде тех, через которые прошёл он, были перманентными, если узы земли не снимали мгновенно… и если архимаг не вмешивался своевременно, чтобы помочь поражённому воину вернуть себе человечность. И это — если процесс не зашёл слишком далеко.
— Нет… я справлюсь, — упрямо сказал он. Уперевшись, он сделал глубокий вдох, и снова принялся тянуть. На этот раз его лицо покраснело, пока он выдыхал через сжатые зубы, но Дориан не сдался. Застонав, он продолжил тянуть, заставив меня задуматься, не хватит ли его удар… и тут я увидел, как это случилось. Кончики его ушей сменили цвет, став из красных серыми. Цвет медленно растекался по его коже, и даже его волосы изменились, сменив насыщенный чёрный цвет на пыльно-белый.
Встревожившись, я крикнул, чтобы он остановился, но было слишком поздно. Выпрямив ноги, он вырвал массивную каменную плиту из рамы, разворотив державшие её на месте железные прутья под аккомпанемент жуткого скрежета рвущегося металла и колющегося камня. Так получилось, что дверь действительно держалась на петлях сбоку, как он и предполагал, и Дориан перевернул её, положив на пол с той стороны. Пыхтя от натуги, он посмотрел на меня с ликованием на лице:
— Видишь! Я же сказал, что смогу, — сказал он скрипучим голосом. — Что не так? — спросил он, увидев выражение моего лица.
— Надо освободить тебя от уз! — Немедленно! — закричал я ему. Я видел лишь моего друга, превращающегося в голема прямо у меня на глазах. Я не хотел, чтобы он стал как Магнус, но я боялся, что могло быть уже слишком поздно.
— Да что с тобой такое? — ответил он, показывая мне свои руки. Кожа на них всё ещё была розовой и здоровой, хоть и слегка мозолистой. Подняв взгляд, я увидел, как цвет возвращается на его лицо, а его волосы снова становятся блестяще-чёрными. — Я в порядке.
— Какого чёрта?
— А вот теперь ты говоришь прямо как Роуз, — сказал он, хохотнув.
Мне было довольно трудно представить её, говорящую настолько грубо, но с другой стороны, в личной жизни она, наверное, была совсем другой. Меня больше поразили изменения в моём крупном друге, даже его голос вернулся в норму. Если бы я не видел своими глазами, то мог бы не поверить. «Если бы он не снял шлем, то я мог так никогда и не узнать», — осознал я.
— Ты изменился… а потом изменился обратно, — сказал я ему. — Ты что-нибудь чувствуешь?
— Как изменился? — спросил Дориан.
Я описал ему то, что увидел, прежде чем добавить:
— В прошлый раз я подумал, что мне показалось.
— Ты уже видел это раньше?
Я кивнул:
— После битвы с богами… твоя кожа выглядела по-другому, и твои зубы были похожи на гранитные. Ситуация была сложной, а потом я потерял сознание, поэтому когда позже ты казался нормальным, я предположил, что ошибся. Вот прямо сейчас ты никакой разницы не ощущал?
— Только силу земли, стучавшую у меня в ушах подобно биению сердца, но так всегда происходит, когда я сильно напрягаюсь. Я не считал это чем-то необычным. Другие рыцари описывали это похожим образом, — ответил он.
— Но они не возвращаются обратно в нормальное состояние после того, как у них начинают появляться физические признаки… а у тебя признаки точно проявлялись, — снова сказал я.
Дориан широко раскрыл рот, показав свои зубы, и ущипнул себя за щёку:
— Ну, я всё ещё из плоти и крови.
Я немного подумал, прежде чем ответить:
— Интересно, может быть, дело в том, что ты — стоик. У тебя должна быть какая-то врождённая сопротивляемость, — задумался я вслух. Немного подумав об этом, я услышал у себя в голове голос наставника из далёкого прошлого: «Когда архимаг делает выбор, чтобы сделать кого-то таргос чэрэк, он должен помнить, что стоики не смогу принять узы, их устойчивость делает их неспособными формировать узы с внешними силами, стихиями, или даже людьми».
Это внезапное воспоминание было неожиданным, но, для разнообразия, полезным. Оно удивило меня, и прежде чем я смог на нём сосредоточиться, оно ускользнуло прочь. «Если это было так, то как же я сумел создать узы между Дорианом и землёй?» — задумался я.
Дориан пожал плечами:
— Мы будем волноваться об этом весь день, или вернёмся к делу?
Я был несколько минут глубоко погружён в раздумья, и его ремарка вернула меня к текущему моменту.
— Прости, — ответил я. — ты прав. Пойдём посмотрим, что мы нашли.
При взгляде сверху место, которое сторожила каменная дверь, явило каменные ступени, спускавшиеся в темноту. После повреждения скрывающих чар я смог ощутить области, к которым вела лестница.
— Эта лестница идёт вниз более чем на пятьдесят футов, прежде чем закончиться в какой-то прихожей, заполненный стульями и мебелью… и значительным количеством магии, — сказал для Дориана вслух.
— По пути что-нибудь есть? — спросил от в ответ.
— Ничего, что заслуживало бы внимания, — ответил я, зажигая навершие моего посоха, давая ему достаточно света, чтобы видеть ступени по ходу нашего спуска.
Дориан ответил хмыканьем, и приготовил свой меч. Это его характерное хмыканье мгновенно сказало мне, что хоть он и уважал мою способность ощущать находящееся впереди нас, он всё равно полностью намеревался быть наготове — по каковой причине Пенни и настояла на том, чтобы он сопровождал меня.
Осторожно ступая впереди, Дориан проверял каждую ступень, прежде чем полностью переносить на неё вес — и эта процедура подтачивала моё терпение. Мой магический взор не выявил никаких скрытых ловушек или утапливаемых плит, и хотя я по опыту знал, что магический взор можно обмануть, мне всё равно не нравилось тратить полминуты на каждый фут спуска. Однако я был достаточно мудр, чтобы держать своё мнение при себе — Дориан серьёзно относился к своей работе, и он был почти таким же упрямым, как моя жена, когда полностью отдавался какому-то занятию.
