Я пожал плечами:
— Если дойдёт до этого, то я не думаю, что ты сможешь с ним сражаться. Если со мной что-то случится, и ты всё же вступишь в бой… тебе нужно будет отрубить ему голову — любую другую рану он сможет залечить, если дать ему передышку.
Больше времени не было, поскольку дракон прибыл, изрыгая свою ярость в виде грохочущего воя, от которого у меня заныли зубы, и холодок прошёл по моей спине. Я собирался поприветствовать его, но Гарэс Гэйлин, дракон, не стал тратить время на приветствия. Свалившись на нас с неба, он остановился в двадцати футах над нами, и завис там, разбрасывая во все стороны пыль и мусор громовыми хлопками своих крыльев. Раскрыв полный кинжально-острых зубов пасть, он послал в нас мощный сгусток пламени.
Жар и интенсивность его дыхания были невероятны, и оно сожгло всё вокруг нас, за пределами моего защищённого уордами круга. Пламя продолжало прибывать будто целую вечность, но на самом деле поток длился скорее лишь полминуты. Тем не менее, впечатление он произвёл. Гарэс был драконом отнюдь не обрадованным.
Пламя погасло, и я закричал на него, но он не стал впустую тратить время, атаковав мой щит когтями и зубами. Бывает, что очень трудно заставить кого-то услышать твой голос, когда на фоне шумит разгневанный дракон. Подняв свой посох, я направил его наконечник на дракона подобно копью:
— Ты действительно хочешь это сделать? — проревел я, используя толику магии, чтобы усилить громкость своего голоса. — Я думал, мы могли бы сперва поговорить.
Он приостановился на миг, глядя на меня драконьими глазами:
— Твоя магия меня не пугает, человек! — внезапно ответил он рычащим голосом. Мои глаза расширились от удивления: когда я говорил с ним в прошлый раз, он сначала принял человеческую форму — я и не знал, что он мог говорить в образе дракона.
— Мне не нужно тебя пугать, но если хочешь, то мы можем выяснить, как хорошо ты будешь себя чувствовать с прожжённой в твоём чешуйчатом теле дырой размером с арбуз, — ответил я. Я не мог быть уверенным, поскольку никогда не использовал свою магию против него напрямую, но очень немногие объекты избегали появления в себе больших дыр, когда в них попадала направленная через мой посох линия силы.
— Грабитель! Ты ворвался в мой дом, а теперь имеешь наглость мне угрожать?! — заревел дракон.
Я пожал плечами:
— Тут ты, возможно, в чём-то прав, но я не думал, что тебе ещё есть какое-то дело до вещей из твоей человеческой жизни.
— Уходи! — прорычал он в ответ.
— Ладно, — сказал я ему, и, нагнувшись, подобрал маленькую статуэтку. — Мы уже уходим.
Глаза дракона расширились, когда я поднял статуэтку, его тело застыло неподвижно. Он смотрел на объект у меня в руках с ужасающей пристальностью. Я приостановился, и мы оба стали глазеть друг на друга. Немного погодя, Гарэс заговорил:
— Осторожно положи это на землю, и уходи, и тогда я забуду об этом оскорблении.
К тому времени я понял, что нахожусь в выигрышном положении, хотя я и не был уверен, в чём именно я выигрываю.
— Ты стал держаться совсем иначе, — сказал я ему. — Ты что, беспокоишься, что я могу сломать вот эту штуку? — спросил я, делая вид, будто роняю статуэтку человека.
— Нет! — крикнул дракон столь громко, что я заволновался о своём слухе. — Тебе нельзя её повреждать!
— Почему?
Ответом мне был лишь холодный взгляд рептилии.
— Ладно, — сказал я наконец. — Придётся по-плохому, — проговорил я, ставя фигурку на более-менее плоский камень, и взял другой камень в руку, будто собираясь размозжить её между ними.
— Остановись! — воскликнул дракон, беспомощно наблюдая за мной.
Я застыл с поднятой рукой с камнем:
— Мне нужно услышать две вещи, если ты не хочешь, чтобы я разбил твою куклу, — сказал я без намёка на юмор, — «пожалуйста»… и «почему», — добавил я два слова. «Надо было сказать «куколка», — сделал наблюдение мой внутренний голос, но я сомневался, что смог бы в этом случае сохранить серьёзное выражение лица.
Гарэс молча глазел на меня долгие полминуты, никак не показывая, что собирается говорить. Устав ждать, я пришёл в движение, и занёс руку:
— Ладно, будь по-твоему.
— Пожалуйста, — внезапно сказал он более тихим и отчаянным голосом, по сравнению с его прежним рёвом.
— И? — поднажал я.
— Это — отпечаток моего разума… до того, — нехотя ответил он.
— Что именно это значит? Ты всё ещё связан с ним? Ты умрёшь, если его уничтожить? — сказал я, быстро задавая вопросы один за другим.
— Это — фамильная тайна, средство для восстановления человечности тех, кто потерял себя в трансформационной магии. Да, и… в каком-то смысле, — ответил он.
Мне пришлось пересмотреть своё последнее утверждение, чтобы осознать, что он ответил на все мои вопросы по порядку. «Да» — он был с ней связан, и… я озадаченно посмотрел на него:
— Что значит «в каком-то смысле»? По-моему, вопрос был очень простым.
— Пожалуйста, я уже достаточно тебе рассказал. Я окажу тебе любую услугу, если ты просто вернёшь мою эйстрайлин и оставишь меня в покое.
Гордый дракон, которым стал Гарэс Гэйлин, сейчас почти умолял, и на миг я почувствовал укол стыда за то, что так вымогаю у дикого существа, но я не мог оторвать взгляда от лежавшей передо мной возможности.
— Отвечай на вопрос, — спокойно сказал я, — иначе игрушке — крышка.
Он зарычал на миг, когда видимая волна гнева прошлась по его массивному чешуйчатому телу, но затем он успокоился, и достаточно кротко ответил на мой вопрос:
— Если фигурку уничтожить, то она выполнит своё предназначение наигрубейшим из возможных способов. Эйстрайлин вернётся ко мне через нашу связь, и вернёт меня, насильно, к состоянию, в котором я пребывал более тысячи лет назад. Мои воспоминания, мой опыт, всё, что случилось со мной после того дня, когда был снят слепок… всё это будет стёрто.
— С моей точки зрения, это не так уж ужасно — ты вернёшься к своему изначальному состоянию, и мир получит ещё одного доброго архимага. Когда была создана эта эйстрайлин? — спросил я, но сразу же осознал, как сурово прозвучали мои слова.
— За несколько лет до того, как Балинтор чуть не уничтожил мир, — ответил дракон, прежде чем продолжить: — Подумай о том, как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то пригрозил стереть не просто последние несколько лет твоей жизни, а последнее тысячелетие. Что если бы ты оказался перед лицом возможности быть насильно превращённым в совершенно другую личность? Я счастлив быть таким, какой я сейчас, но сломай ты фигурку, и ты полностью уничтожить всё, чем я являюсь.
Его слова заслуживали некоторого внимания, но у меня всё ещё были вопросы:
— Ты сказал «наигрубейшим из возможных способов»… есть ли другой способ использовать эйстрайлин, который не уничтожит твои воспоминания?
