Однако Кэйт была во дворе, и поприветствовала его прежде, чем он смог сбежать:
— Привет, Даниэл! — сказала она со светлой и жизнерадостной улыбкой, которая подчёркивала угнездившуюся в нём тьму.
— Привет, Катрин, — ответил он.
Использование полного имени заставило её нахмуриться. Не то чтобы оно ей не нравилось, но она не могла вспомнить, когда Даниэл последний раз им пользовался.
— Что не так, Даниэл? — спросила она.
— Ничего, — солгал он. — Папа послал меня привезти тебе и твоей маме дров, вот и всё.
— Сейчас я ей скажу, — сказала Кэйт, направляясь обратно в дом. — Сложи их вон там, будь добр.
Даниэл смотрел, как она шла к дому. «Тебе не нужно ей говорить. Просто позволь мне оставить дрова, и уйти».
Чуть погодя из дома вышла Брэнда Сэйер.
— Кэйт, я хочу, чтобы ты сбегала для меня в город, — твёрдо сказала она своей дочери.
— Но Мама! — возразила Кэйт, переводя взгляд с Даниэла на Брэнду, и обратно. — До этого ты говорила, что хочешь, чтобы я помогла в…
Брэнда бесцеремонно перебила её:
— Я передумала. Поспеши, чтобы это не заняло слишком много времени.
— Но ты не сказала мне, чего ты хочешь.
— Муки, — отрезала Брэнда. — Уверена, у Элис Хэйс она будет, — добавила она. Мистер и Миссис Хэйс держали в Колне небольшую лавку.
Пока женщины спорили, Даниэл неуклонно работал, разгружая телегу. Он не отрывал глаз от работы, даже когда чувствовал на себе взгляд Кэйт. Она надеялась на поддержку, на какую-то ремарку, которая сможет задержать её уход, по крайней мере настолько, чтобы они могли поговорить, но Даниэл отказывался смотреть на неё. Его единственной целью было разгрузиться, и убрать как можно скорее.
Кэйт ушла до того, как он закончил, но Брэнда наблюдала за ним с хищным блеском в глазах.
— Иди сюда, — сказала она ему, когда он выложил последнее полено.
— Нет уж, спасибо, — упрямо ответил он, направляясь к сидению телеги.
— Ты бы предпочёл, чтобы я рассказала Кэйт? — сказала она с крыльца.
Он замер на месте.
— Или я могла бы сказать твоему отцу, что ты проявил неуважение, пока был здесь. Думаю, тебе следует подумать о своих манерах, Даниэл, — легко сказала она, будто её слова не были угрозой.
Родители Даниэла серьёзно воспринимали такие вещи, и они доверяли Брэнде Сэйер. Если она скажет его отцу, что он был груб, то ему наверняка устроят порку, но остановило его не это. Остановила угроза рассказать её дочери. «Она не посмеет», — подумал он.
— Иди сюда, Даниэл, — властным тоном повторила она.
Его опалили злость и фрустрация. Развернувшись, он пошёл к ней, но не позволил завести себя внутрь. Вместо этого он сам бесцеремонно повёл её в спальню, а там уже дал ей то, чего она хотела, хотя на этот раз позволил своей агрессии ясно просвечивать в своих действиях.
Брэнда, похоже, была совсем не против.
Глава 8
Линаралла подняла руку:
— Я не понимаю.
Я глянул на неё, волнуясь о том, что она может спросить, особенно учитывая поднятую тему:
— Что у тебя за вопрос?
— Чем именно они занимались? Ты всё время пропускаешь это, не объясняя полностью, — сказала молодая Ши'Хар.
Мэттью и Мойра переглянулись, проказливо улыбаясь. Они уже знали достаточно, и им спрашивать было не нужно.
Я начал осторожно пояснять, хотя это и заставило меня смутиться, но Линаралла остановила меня:
— Они производили потомство? Судя по описанию, это было сложнее обычного совокупления.
Я был удивлён:
— Ты уже знаешь про… совокупительные ритуалы? — выдал я. Формулировка звучала странно, но такие слова выбрала Линаралла.
— Да, но каждый раз, когда ты это упоминаешь, то описываешь это так, будто они борются. Это что, причиняет боль? Она причиняет боль ему, или он — ей? Я не понимаю.
Это был одновременно простой и сложный вопрос.
— Ну, я думаю, что ты попала в яблочко касательно сути вопроса. То, что она с ним сделала, было своего рода насилием.
— А он что, не мог ей отказать? — спросила Линаралла.
— Технически — да, — ответил я, — но на самом деле это было для него невозможно. Едва достигнув пятнадцати, он плохо знал мир или себя самого. Многие взрослые мужчины, полностью зная последствия и понимая себя гораздо лучше, проваливают такое испытание, а у него вообще почти не было надежды.
— А был ли его выбор неправильным? Он же не был связан с той, другой женщиной. Она навредила ему?
— Это причинило ему вред потому, что она заставила его принять решение, которое шло вразрез с его реальными желаниями. Он уже любил её дочь. Осознание того, что он предал себя, предал Кэйт — вот, что причиняло ему боль, — сказал я ей.
— Всё сводится к любви и доверию, — внезапно сказала Мойра.
Линаралла вздохнула:
— Вот этого я и не понимаю. Всё, похоже, вращается вокруг этих воображаемых терминов.
— А я просто хотел бы, чтобы ты перестал нам рассказывать об этом, и перешёл к той части, где он встречается с Ши'Хар, — пожаловался Мэттью. — Разве не там начинаются сражения?
— К сожалению, большая часть его жизни вращалась вокруг сражений, но чтобы понять, почему, вам надо понять его прошлое. Вам надо понять зло, — объяснил я.
— А всё было бы лучше без этого «зла»? — спросила Линаралла.
— К сожалению — нет. Если бы он смог любить как полагается, то нас бы сейчас здесь не было. Ши'Хар заполнили бы мир от края до края, а человеческий род сейчас уже был бы не более чем полузабытым эпизодом истории.
— Я пока не знаю всей истории, но разве это не привело каким-то образом к началу войны между нашими народами? Как это может быть хорошим? — сказала молодая Ши'Хар.
— Это и не было хорошим, — признал я. — Это было самым тёмным, самым жестоким временем в истории людей или Ши'Хар, но если бы всё случилось иначе, то человечество вымерло бы, хотя с точки зрения твоего народа это, возможно, было бы хорошо, — сказал я, сделав глубокий вдох. — Позвольте мне рассказать остальное, и вы поймёте. Однако попытайтесь не судить Данила слишком строго.
— Он не сделал ничего по-настоящему плохого, — сказала Мойра.
— Пока, — прямо заявил я.
Мэттью коснулся моей руки:
— Подожди, пока ты не начал. Даниэл — герой, верно?
— А что это значит? — спросил я его.
Он одарил меня взглядом такого честного доверия, что я почувствовал себя недостойным.
