— Как ты. Он же из числа хороших ребят, верно?
— Я — не герой, сын, и Тирион точно героем не был. Он хотел быть хорошим, но судьба уготовила ему иную долю, и, глядя на его воспоминания, я могу лишь порадоваться тому, что у меня всё сложилось настолько хорошо, — ответил я.
— Ты снова сказал «Тирион», — сделала наблюдение моя дочь. — Но ты нам рассказываешь о ком-то по имени Даниэл. Это один и тот же человек?
— Имена станут понятны позднее. Давайте, я снова продолжу…
* * *
Прошёл ещё месяц, и лето сменилось осенью. Даниэл сумел избежать дальнейших визитов к Сэйерам, хотя Кэйт за это время дважды навестила их дом.
Даниэлу было трудно поддерживать видимость радости в её присутствии, но он старался как мог, и теперь настал день урожайного праздника. Там будут все — каждый горожанин и каждый фермер, живший в холмах на мили вокруг.
Планировалось, что Даниэл с родителями заедут на своей повозке к дому Сэйеров по пути. Брэнда поедет с его родителями, а Даниэл пойдёт пешком вместе с Кэйт.
Алан и Хэлэн Тэнник надели свою самую лучшую одежду, которую, наверное, не одевали с прошлого праздника. Одежда Даниэла была лишь обновой его обычного наряда, поскольку красивая одежда была слишком дорога, чтобы зря шить её на людей, которые быстро из неё вырастут. С течением года эта одежда станет для него рабочей, а на следующий год, к осени, снова будет обновлена.
Он молча ехал в кузове повозки, гадая, как он сможет выдержать этот вечер. Со дня его «инцидента» каждая минута, проведённая с Кэйт, заставляла его мучиться от вины. Он сомневался, что сможет выдержать, слыша оптимизм и надежду в её голосе. Она всё ещё думала, что у них было будущее, в то время как он видел впереди лишь чёрное скольжение в отчаяние.
По прибытии Брэнда позвала его в дом — якобы для того, чтобы выдать какие-то материнские инструкции насчёт своей дочери, но когда они оказались наедине, она враждебно зыркнула:
— Выкинь из головы эти мысли, Даниэл. На этих танцах всё и закончится. Ты никогда не женишься на моей дочери, поэтому тут ухаживание и прекратится. Понял?
Его удивило выражение едва подавленной ярости в её взгляде. «Она что, ревнует к своему собственному ребёнку?». Это также взъярило его самого:
— Неужели это так плохо? Я люблю её. Я не соглашался на всё это, — огрызнулся он.
Её ладонь внезапно взметнулась, как если бы она хотела его ударить, но она удержалась в последний момент:
— Не испытывай меня, Даниэл. Ты для меня — только это, и чтоб эта штука к моей дочери никогда не приближалась. Я скорее сама расскажу ей правду, чем позволю этому случиться, — говорила она, вульгарным жестом указывая вниз, на часть его тела, лежавшую ниже пояса.
Рост Даниэла уже достиг шести футов, и его тело постепенно становилось более мускулистым. Несмотря на слова Брэнды, он был выше её, и на миг его почти полностью захлестнула ярость. Он хотел ударить её, стереть с её лица эту надменную ухмылку. Лишь мысль о родителях, ждавших снаружи вместе с Кэйт, не дала ему врезать ей прямо на месте.
— Больше никогда! — прорычал он ей в лицо, убеждаясь, что она поняла двойное значение его слов. Затем он отвернулся, чтобы выйти наружу.
— Улыбайся, Даниэл. Помни, тебе полагается быть счастливым! — сказала она ему, и вышла следом за ним.
Они с Кэйт поехали в кузове телеги вместо того, чтобы пойти пешком. Очередная поданная Брэндой мысль, с которой он согласился, несмотря на невысказанное возражение Кэйт и озадаченные взгляды его родителей. Казалось, что так будет проще, поскольку ему не придётся волноваться насчёт прощупывающих вопросов от Кэйт, пока они рядом их родители.
— Слышала, в этом году сложили огромный костёр, — приветливо сказала Кэйт. Она сидела рядом с ним, едва в дюйме от него, и Даниэл чувствовал, как взгляд её матери буравил ему спину.
— Ага.
Взгляд Кэйт с любопытством наблюдал за ним, поскольку она осознавала, что он всё ещё находился в каком-то необычном настроении.
— Музыканты придут из Дэрхама. У них в группе десять человек. Можешь представить такое количество инструментов, играющих одновременно? Хаос же будет.
— Уверен, они много практикуются вместе, — отозвался Даниэл, попытавшись вложить в свой голос немного энтузиазма, но актёр из него получался плохой.
Она не преминула это заметить:
— Что не так? — наконец спросила она.
Даниэл дал своему разуму приоткрыться, что позволило ему увидеть ехавших впереди взрослых. Те смотрели вперёд, но он знал, что мать Кэйт будет внимательно прислушиваться к каждому их слову.
— Просто в последнее время у меня тревожат кое-какие мысли, — сказал он, импровизируя. Ему хотелось закричать, соскочить с телеги, взяв Кэйт с собой. Если бы только они могли сбежать, спастись от того, что он сделал.
Однако для этого было уже слишком поздно. Как бы далеко они ни убежали, в конце концов ему придётся сказать ей правду. Она ни за что не станет любить его после этого, никто бы не стал.
— Например? — сказала она, заставив его вынырнуть из его тёмных мыслей.
— Не важно, — ответил он, хотя видел, что ей было больно из-за его отказа говорить. Больше ему сказать было нечего.
На празднике прошли различные игры, и даже пьеса, прежде чем толпа наконец устроилась, чтобы крепко поесть и выпить. Всё это время Даниэл всё больше чувствовал себя попавшим в ловушку. Брэнда Сэйер была с ними повсюду, всегда достаточно близко, чтобы их слышать — и всегда предлагая здравые мысли, которые бы не позволили им побыть наедине.
Первая возможность поговорить с Кэйт без чужих ушей появилась у него лишь после того, как село солнце, и был зажжён костёр. С едой закончили, и началась музыка. Вокруг костра расчистили большое пространство, исключая маленькую сцену, на которой играли музыканты.
Кэйт улыбнулась ему, когда началась первая песня, вновь лишив его дыхания, когда он увидел мерцание пламени в её глазах:
— Полагаю, этого-то мы и ждали, — тихо сказала она ему на ухо.
Он чувствовал её дыхание, настолько близко она была. Он знал, что уж это-то он сможет для неё сделать. Ответив на её улыбку своей собственной, он повёл её вслед за другими парами. Уроки его матери принесли свои плоды, и он чувствовал себя совершенно непринуждённо, беря Кэйт за руку, и кладя другую руку ей на талию.
Казалось, что его уверенность слегка удивила её, и когда они начали шагать в такт музыке, ощущение было такое, будто висевшая над ним тень наконец была снята. Засмеявшись, Кэйт позволила ему закружить себя среди других пар.
— Мне тебя не хватало, Даниэл, — прошептала она, когда началась следующая песня. У этой мелодия была более медленной, и он притянул Кэйт поближе к себе. Она прижалась головой к его плечу.
— Я никуда и не девался, — ответил он.
