Разряд мохнатой молнии врезался в него, заставив покатиться в сторону. Прежде чем он смог прийти в себя, Блю снова набросился на него, сильно укусив за руку, а затем отпустив. Пёс наскакивал и отпрыгивал, пытаясь добраться до горла молодого человека. Устрашившись, Ронни заслонился руками, не давая яростному псу добраться до жизненно важных частей своего тела.
Тут Астон вмешался, пнув Блю, чтобы заставить его отступить. Но даже так они не могли надеяться добраться до Кэйт, только не в присутствии её четвероногого защитника. Однако Билли решил эту проблему с помощью тяжёлого сука, которым прежде бил Сэта. Он крепко заехал по Блю, когда отважный пёс уклонился от очередного удара ноги Астона. Второй удар отправил пошатнувшуюся собаку в полёт с каменистого уступа, и пёс покатился по крутому склону.
Даниэл к этому моменту был слепым скоплением ярости, но его разум продолжал работать. Прежде чем трое молодых людей оправились от своей битвы со псом, Даниэл оказался среди них. Они видели его приближение, но, имея лишь считанные секунды, не были к нему готовы. Первым он напал на Билли, сочтя его самым опасным из-за его деревянной дубины. Уклонившись от неуверенного удара парня, он подошёл вплотную, и вогнал кулак Билли в живот. Второй удар заставил его противника отшатнуться, после чего Даниэл перешёл к Ронни.
Движение справа заставило его повернуться. Астон не собирался отсиживаться во время драки. Даниэл поймал блондина за рубашку, когда тот безуспешно попытался ударить его кулаком, и затем подтащил к себе, жестоко врезав коленом в чувствительное место парня. Ударом локтя он вогнал Астона в землю, но был недостаточно быстр, чтобы избежать атаки Ронни.
Самый старший из нападавших использовал это время, чтобы схватить оружие Билли, и сбил Даниэла с ног могучим ударом. Сук задел его горло, и отправил в полёт спиной вперёд. Во время приземления его голова ударилась о камни, и на время мир потемнел.
Он пришёл в сознание лишь через несколько секунд, задыхаясь и плюясь. Он не мог дышать, и мир, который ему показывали его глаза, был ужасной смесью размытых и смазанных цветов. Однако его иное зрение работало хорошо, и он ясно увидел, как Ронни плотоядно пялился на Кэйт.
— По-моему, он мёртв, — сказал Астон, снова озабоченно осматривая Сэта.
— Кому какое дело! — объявил Билли.
Астон был гораздо умнее своих товарищей:
— Нам какое дело! Всем плевать на потасовку, но если он умрёт, то нам не поздоровится.
— Да не важно, — сказал Ронни со злыми нотками в голосе. — Если умер, то мы просто сбросим его тело в реку. К тому времени, как его прибьёт к одному из берегов, он уже уплывёт из долины в глубокие леса. Там его никто не найдёт.
— А что с ней? — сказал Астон, напоминая им о присутствии более чем одной жертвы.
— То же самое, — объявил их главарь. — После того, как мы позабавимся, конечно.
— И его тоже, а? — добавил Билли, указывая на Даниэла.
— Быстро смекаешь, — согласился Ронни. — Он очнулся?
— Думаю, да, — сказал Билли. — Глаза у него закатываются, но, может быть, он сможет нас слышать.
— Хорошо, приподними его чуток. Я хочу, чтобы он это видел. — Ронни начал снимать штаны.
Зрение Даниэла прояснилось, когда Билли поднял ему голову, и он увидел, что Кэйт смотрит на него. Её зелёные глаза повлажнели от слёз, но по её ауре он видел, что она больше беспокоилась о нём, чем о себе.
— Пожалуйста, Ронни, — тихо сказала она. — Отпусти его. Просто отпусти его, и я никому не скажу. Я сделаю, что ты захочешь.
Астон тихо засмеялся, наблюдая со своего места:
— Она всё ещё любит этого овцеёба.
По ощущениям, тело Даниэла будто превратилось в студень. Он мог двигать ногами, но они были слабы, и он знал, что они не выдержат его веса. Он был беспомощен. Не зная, что ещё сделать, он потянулся к Ронни своим разумом, касаясь его ауры. Сперва касание было нежным, результат его практики со столь многочисленными женщинами, но, направляя свой гнев, он стал не манипулировать аурой молодого человека, а сжимать её, изгибая и тяня изо всех сил.
После первого касания Ронни повернулся, странно пялясь на Даниэла, а затем начал кричать. Его лицо исказилась, а из носа потекла кровь.
— Что ты делаешь? — закричал он, боль делала его слова едва разборчивыми.
Сила Даниэла резко выросла, когда он начал приноравливаться к тому, что делал. Странный свет, которой мог видеть только он, составлял и освещал мир вокруг него. Теперь Даниэл смог ощутить свою силу, и осознал, что основное её ограничение создавал его собственный страх. Дав себе волю, он вцепился в разум Ронни, скручивая его сильнее, рвя и ломая.
Ронни свалился, и его крик оборвался. Кровь свободно потекла из его глаз и ушей, а также из носа и изо рта, в то время как тело его конвульсивно дёргалось. Он умер в почти полной тишине, если не считать нелепого звука, который издавали его шлёпающие по твёрдой земле конечности.
Билли и Астон в ужасе наблюдали за смертью своего друга. Они не могли понять, что происходило, но интуитивно чуяли, что каким-то образом это было дело рук Даниэла. Когда они со страхом посмотрели на него, он пригрозил:
— Билли Хэджэр, я проклинаю тебя на всю оставшуюся тебе жизнь — и тебя тоже, Астон. Если кто-нибудь из вас ещё раз приблизится к ней, то я заставлю кровь вскипеть в ваших венах, и вы будете умолять меня позволить вам умереть.
Они бежали, ни разу не осмелившись оглянуться.
Кэйт пристально глядела на него. Она больше не плакала, но выражение на её лице не оставляло ему никаких сомнений. Теперь она знала его. Его зло показало себя совершенно отчётливо. Теперь она поняла.
— Мне жаль, Кат, — сказал он ей, пытаясь перевернуться, чтобы подползти ближе. — Мне так жаль.
На него накатила волна тошноты, и когда он поднял голову, в ней потемнело. Мир сжался в холодную, крохотную точку, и больше Даниэл ничего не знал.
Глава 13
Даниэл очнулся от чувства, будто начался летний дождь. Большие, тёплые капли тяжело падали ему на щёки и лоб. Тёплый воздух ласкал его лицо, принося с собой знакомый, сладкий запах, которому он не мог подобрать название.
«Если есть небеса, то там всё должно быть именно так», — подумал он. «Знай я, что всё так будет, я бы умер ещё раньше»,
— Пожалуйста, пусть он не умрёт. — Голос, произнёсший эти слова, принадлежал Кэйт, и когда Даниэл открыл глаза, то увидел, что она молилась над ним. Тёплые капли дождя оказались её слезами, а лёгкий ветерок был её глубокими, частыми выдохами. Она молилась, крепко зажмурившись, и когда он раскрыл рот, чтобы её успокоить, свежая слеза упала ему на верхнюю губу. Её солёный вкус принёс в его сердце странное умиротворение.
— Я всё ещё здесь, Кэйт, — тихо сказал он ей.
Её глаза резко распахнулись, пронзив его зелёной вспышкой. Мягкие красные локоны упали вокруг него, когда она отпустила свои волосы, чтобы обнять ладонями его лицо. Наклонившись, она прижалась своей щекой к его собственной, и продолжила плакать, позволяя горю медленно вытечь из себя, пока наконец она не успокоилась.
