«Он разрубит меня надвое этой штукой, а я никак не смогу пробиться через его щит». Вместо этого он сосредоточился на скакуне всадника, изменяя его ауру таким образом, какой, по его мнению, должен был создать состояние крайней паники. Полная противоположность тому, что он сам ранее сделал со своим скакуном.
Скакун надзирателя внезапно встал на дыбы, сбросив всадника на землю, и вместо того, чтобы сражаться, Даниэл поехал дальше, поскакав галопом, пока мужчина пытался не оказаться затоптанным своим собственным, ударившимся в панику скакуном. К тому времени, как он сможет успокоить зверя, Даниэл был весьма уверен, что сам он уже уедет за пределы видимости в другом направлении.
Однако его всё ещё преследовала женщина, и как наездница она явно была лучше. Её конь был легче, чем массивный мерин, на котором скакал Даниэл, и более проворным в густой лесистой местности. Грация и атлетичность всадницы внушали Даниэлу благоговение, пока та двигалась вместе со своим конём, поддерживая равновесие, и каждое её движение перетекало в движение коня, огибавшего молодые деревца.
Она была уже менее чем в сотне ярдов позади, и быстро нагоняла его. Даниэл попытался дотянуться до её скакуна, чтобы заставить его запаниковать, как уже делал недавно, однако она уже видела его уловку. Щит окружал не только всадницу, но и скакуна.
Фрустрированный, Даниэл мысленно осмотрелся вокруг, ища что-нибудь, что могло бы помочь. Земля впереди была гладкой, перемежаемой лишь небольшими кустами и щедро разбросанными деревьями. Редкие упавшие стволы и ветки заставляли скакунов время от времени слегка подпрыгивать, но пока что они показали себя способными с этим справиться.
Его внимание привлёк сухостой.
Даниэл знал, что его способность могла влиять на предметы напрямую, физически, хотя обнаружил это лишь недавно. Он вспомнил о том, как разрушил невидимые путы надзирателя, и потом вспомнил, как притянул к себе кожаный ремешок в доме Кэйт.
«Если бы только я побольше времени потратил, пытаясь в этом разобраться». Очевидно, пытаться научиться использовать свою силу во время погони на бешеной скорости по лесополосе препятствий было неидеальным решением.
Всадница приближалась, находясь едва в двадцати футах позади него. Даниэл вёл своего мерина в обход низких кустов и препятствий, в то время как она явно знала своего скакуна гораздо лучше. На низких препятствиях она лишь пригибалась, в то время как её ловкий скакун перепрыгивал их. Ветки, грозившие выбить её из седла, также её не волновали — она обладала необъяснимой способностью в точности знать, какая из них была достаточно высокой, чтобы она могла проехать под ней, а какая на самом деле требовала от неё смены курса.
Короче, она могла двигаться по гораздо более прямой траектории, в то время как Даниэл со своим более крупным скакуном постоянно менял направление.
«Она быстрее, гораздо опытнее, и знает эту местность», — молча подумал он. «Она также знает свою силу, защищая одновременно себя и коня. Мне хана».
Женщина уже поравнялась с ним, хищно улыбаясь, а он наблюдал за её приближением, заворожённый её внешностью. Её тело облекала та же самая странная кожаная броня, почти не сковывая её движения, когда она смещала своё положение в седле. В руке её был деревянный меч, а её тёмно-коричневые волосы бились у неё за спиной, заплетённые в две косы. Она с макушки до пяток выглядела как дева-воительница. Каждое её движение сквозило уверенностью.
«Даже будь мы пешими, и только с мечами, она наверняка бы порубила меня на куски».
Тут он осознал, что она игралась с ним. Очевидно, она хорошо владела своими способностями. Она могла бы множеством разных способов остановить его скакуна, заставив споткнуться. Что хуже, она наверняка могла использовать свою силу, чтобы убить его напрямую, как он сам поступил с Ронни. Даниэл понятия не имел, как защищаться.
Выражение на лице надзирательницы ясно сказало ему, как много удовольствия она получала от погони.
Мысленно потянувшись, Даниэл попытался использовать свою силу, чтобы дёрнуть за ветку впереди. Ветка была зелёной и здоровой, и хотя он видел и почувствовал, как та двигается, её упругость не позволила ему сорвать её с дерева.
«Больше практики», — мысленно выругал он себя, — «ты смог бы это сделать, будь ты более умелым».
Женщина видела его потуги по применению силы, и засмеялась, скача лишь в нескольких футах позади него.
Мёртвый сук, не толще мужского запястья, лежал на пути впереди него, поэтому Даниэл потянул поводья своего мерина влево, чтобы избежать препятствия. Опять же, его скакун легко мог бы перепрыгнуть сук, но Даниэл был плохо знаком с его способностями. Следовавшая за ним надзирательница не колебалась, зная, что её конь сможет преодолеть преграду.
В последнюю секунду сук подпрыгнул вверх, вздёрнутый силой Даниэла. Он запутался в ногах коня, заставив его споткнуться. То, что представляло из себя прекрасную демонстрацию навыка и атлетичности, превратилось в зубодробительную массу конской плоти. Надзирательницу подбросило в воздух, и она пролетела двадцать футов, прежде чем удариться о небольшое деревце.
Её конь не встал — он извивался и бился на земле. У него были сломаны по крайней мере две ноги. Женщина невероятным образом выжила. Сила удара разбила её щит, но она не потеряла сознание. Опираясь на чуть не убившее её дерево, она снова встала на ноги.
«Надо этому научиться. Эти щиты — чрезвычайно полезные штуки». Однако он не стал задерживаться в своём восхищении — увидев свой шанс, он ударил по её ауре своим разумом, рвя и ломая.
Она сопротивлялась с долю секунды, но падение оставило её дезориентированной и слабой. Вскоре она закричала, а потом упала, сотрясаясь от судорог на лесной земле. Даниэл держал на ней свой фокус, пока не убедился в том, что она мертва, одновременно поворачивая своего мерина, чтобы подъехать к её скакуну.
Животное испытывало сильную боль, поэтому Даниэл коснулся его разума, умиротворяя его, пытаясь его успокоить. Это было сложно, поскольку животное уже было в панике, а тело его было серьёзно покалечено, однако в конце концов Даниэл обволок его восприятие своего рода ментальным одеялом, заставив впасть в блаженное беспамятство. Он поддерживал животное в этом состоянии, пока не смог спешиться, и прикончить его мечом.
Снова взобравшись в седло, он поехал дальше, осматривая лес в поисках другого всадника. Он проскакал достаточно далеко, чтобы больше не ощущать его, поэтому не знал, смог ли тот вернуться в седло и последовать за ним, или сдался.
«Будем надеяться, что если я не могу его найти, то и он не может найти меня».
Он направил своего скакуна глубже в лес. Последнее, что сделал бы любой вменяемый человек — отправиться в этом направлении. Вскоре впереди стали выситься громадные очертания деревьев богов.
О них он слышал лишь в рассказах, или видел из далёкого далека, с вершин холмов в долине — массивные деревья, поднимавшиеся в небо на сотни футов. Самые большие дубы и вязы, которые осмеливались расти поблизости, казались карликами по сравнению с деревьями богов, а когда он оказался под ними, больше других деревьев вокруг не было. Их размеры затмевали всё остальное.
