Он некоторое время размышлял над этой загадкой, когда дверь снова открылась.
В дверном проёме стоял надзиратель.
— Идём, — поманил он его, ничего более не объясняя.
Успев усвоить свой урок, Даниэл быстро пошёл, без вопросов или промедления. Он последовал за мужчиной до края «города», а затем в лес. Они шли почти час, прежде чем прибыли к основанию того, что, похоже, было нужным им деревом. Надзиратель легко пошёл вверх по его стволу.
— Лезь, — приказал он.
Даниэл внимательно наблюдал за ним, пока тот шёл. Пытаясь догадаться, как тот умудрялся шагать таким образом. Даниэл видел, что мужчина использовал свою силу, чтобы цепляться стопами за поверхность, но не похоже было, чтобы тот напрягался для поддержания горизонтального положения. Он будто каким-то образом делал своё тело более лёгким, чтобы ему было не трудно поддерживать своё странное положение, не причиняя вред своим стопам.
Двигаясь так быстро, как мог, Даниэл последовал за мужчиной на четвереньках, ползя вверх по стволу дерева.
Когда они остановились, местом остановки оказалась платформа, похожая на ту, на которой он уже успел побывать. Даниэл не мог быть уверен, насколько давно это было. Ему стало трудно уследить за течением дней, особенно учитывая его приступы беспамятства.
На платформе стояло двое лесных богов, и они уже были ему знакомы. Одним из них была сереброволосая женщина, которую он повстречал первой, а вторым был чернокожий мужчина, который отвёл его в странный город.
Мужчина что-то произнёс на их странном языке, а затем повернулся к Даниэлу, заговорив с ним на бэйрионском:
— Вот ты где. Подойди ближе, и Лираллианта даст тебе твоё имя.
— Лираллиалла-лолли чего? — спросил Даниэл. «Он что, имел ввиду эту богиню?»
Мужчина улыбнулся:
— Наши имена для вас трудны, но я и не осознавал, что ты не знал имени твоей госпожи. Это — Лираллианта, и она, на твоём языке — твой попечитель, или, быть может, точнее было бы назвать её твоей хозяйкой.
Даниэл уже знал, что был рабом, поэтому это объяснение не шокировало его, но всё равно жгло.
— Лирал-иант-а, — медленно произнёс он, практикуясь в произношении слогов.
— Верно, — сказал мужчина. — Ты всегда должен становиться на колени в присутствии твоей госпожи.
Даниэл так и сделал.
— Меня зовут Тиллмэйриас, из Рощи Прэйсиан, — продолжил бог.
Даниэл тщательно запомнил это имя.
— Что такое «роща»? — Термин он знал, но мужчина использовал его в каком-то непонятном значении.
Раздражённый его вопросом, Тиллмэйриас махнул руками:
— Довольно, дичок. Ты здесь для имени, поскольку победил в своей первой битве.
«Битве? Он имеет ввиду маленькую девочку, которую я убил?»
То, что содеянное им назвали «битвой», заставило его гнев выйти на поверхность:
— У меня уже есть имя, — сказал он им.
— Чепуха, дичок, — объявил Тиллмэйриас. — Люди получают своё первое имя, когда выживают в испытании. — Тут он обратился к Лираллианте, на их языке.
Чуть погодя она ответила, произнеся лишь одно слово:
— Тирион.
— Что? — спросил Даниэл, не будучи уверенным.
— Она дала тебе твоё имя, — сказал Тиллмэйриас. — С этого момента ты — Тирион.
— Меня зовут Даниэл. Скажи ей, — ответил он. — Если хочешь знать моё имя, то тебе следовало спросить… меня зовут Даниэл!
Лираллианта с любопытством наблюдала за ним. Она не могла понять ничего из того, что он говорил, но она знала, что этот человек был почему-то раздосадован.
Тиллмэйриас бросил взгляд на надзирателя:
— Забери его обратно. Учи его, пока он не сможет запомнить своё имя как надо.
— Да, господин, — сказал тот.
Надзиратель повёл его назад, но как только они достигли края леса, Даниэл проявил инициативу. Он без всякого предупреждения набросился на мужчину, послав в его сторону мощный выброс энергии. Он попытался сымитировать то, что делала убитая им девочка, создав сверхтонкое, высокосфокусированное копьё силы, но, поскольку прежде ни разу не пробовал это делать, результат был гораздо неряшливее. Вместо копья его атака оказалась скорее тараном, и хотя она всё же возымела некоторый эффект, пробить щит надзирателя ей не удалось.
Мужчину подбросило в воздух, и он пролетел спиной вперёд, врезавшись в основание ствола одного из деревьев богов. Однако он по большей части не пострадал, если не считать его гордости. Снова встав, он гневно зыркнул на Даниэла:
— Ты об этом пожа…
Даниэл не дал ему возможности закончить угрозу, снова обрушив на него крушащую силовую волну. Надзиратель исчез до того, как она ударила в него.
«Они что, все могут вот так становиться невидимыми?» — удивился Даниэл, но затем его чувства обнаружили присутствие мужчины позади него.
По его спине прочертило линию жгучей боли, когда по ней хлестнула плеть надзирателя, стерев мысли у него в голове. Закричав от фрустрации, Даниэл прыгнул вперёд, пытаясь выбраться за пределы досягаемости мужчины, но тот снова оказался рядом, и очередная огненная черта ожгла ему ноги. Свалившись на землю, Даниэл силился достаточно сфокусироваться для того, чтобы ответить своему мучителю, но плеть уничтожала его концентрацию. Вскоре от него осталась лишь издающая нечленораздельные звуки масса боли, съёжившаяся на земле, не в силах избежать нескончаемого гнева надзирателя.
Глава 19
Даниэл снова очнулся в своей комнатушке. Он не был ранен — плеть не оставила на нём отметин, как и после первого раза, когда её к нему применили.
— Это становится плохой привычкой, — заметил он себе под нос. «Надо научиться создавать те щиты», — подумал он.
Имея впереди бесконечный день и никого, с кем можно было бы поговорить, Даниэл начал практиковаться. Первые плоды его усилий были аморфными, иногда закрывая его, а иногда пропуская части его тела. Что он быстро заметил, так это тот факт, что вокруг физических объектов щит было создать легче, в отличие от пустого пространства, даже если объект также включал в себя пустое пространство.
Пытаться создать сферический щит в воздухе перед собой было труднее, чем создать прямоугольный щит, совпадавший с краями его кровати. Даниэл не был уверен, почему, но это было именно так.
Ко второму дню он смог создавать довольно надёжные формы посреди своей комнаты, но они не были особо прочными. Он экспериментировал, создавая кубы и пирамиды, собирая из них здания на земляном полу своей комнаты. Чем больше отдельных объектов он пытался поддерживать одновременно, тем труднее это становилось, особенно если они были разных форм и размеров.
