Амара заметила его странную работу, приходя к нему дважды в день, даже иногда задерживаясь, чтобы понаблюдать за ним минуту или две. Даниэл всегда делал ей комплименты, пытаясь завязать беседу, но она редко говорила.
Пару месяцев спустя его работа была почти закончена, и его бесформенный кусок дерева стал строго очерченным и элегантно выглядевшим инструментом. По сравнению с цистрой его матери, инструменту не хватало цвета, но это компенсировалось тонкостью резьбы по дереву, а также вырезанными на плоскости деки тонкими, узорными цветами.
В конце концов любопытство взяло верх над Амарой, и она задала ему вопрос. Вообще говоря, на его памяти это был первый раз, когда она хоть что-то у него спросила.
— Что это?
— Цистра, — тихо ответил он.
— Что она делает? — продолжила она.
Два вопроса! Этот день стал вехой в его с ней общении.
— Если смогу её закончить, то покажу тебе, — сказал он ей. — Но я не думаю, что у меня когда-нибудь получится.
— Почему нет? — Амара явно была очарована прекрасным и совершенно незнакомым предметом.
Даниэл вздохнул:
— Струн нет.
На цистре его матери были металлические струны, дорогостоящая роскошь, но они мило звучали, и держались долгое время. Даниэл и надеяться не мог найти что-то подобное в Эллентрэа. Он также видел струны, часто изготавливавшиеся из кишок, которые он, наверное, смог бы заполучить, если бы проявил достаточное зверство во время следующего матча на арене. В прошлом его стошнило бы от мысли об использовании человеческих внутренностей, но он опустился уже гораздо ниже этого, до уровня практичности, который был едва выше животного.
К сожалению, это тоже не было вариантом. Даже если бы он вынес со следующего матча свой ужасный трофей, Даниэл понятия не имел, как нужно сушить кишки, и как делать из них струны. Он знал, как делать струну из волос или шерсти, сворачивая и сплетая волокна по одному, но у него не было хорошего источника волос кроме своих собственных.
Поначалу он пробовал делать струны из древесных волокон, используя свой эйсар, чтобы отделять и свивать тончайшие волокна в лёгкую струну, но результат оказался хрупким и слабым. Использование его собственных волос дало нечто более сносное, но струна всё равно порвалась, когда Даниэл попытался на ней сыграть.
Ему нужны были более длинные, толстые волосы. Дома он свивал волосы из хвоста отцовской лошади, создавая с помощью них нитки и верёвочки для недоуздков. Это подошло бы идеально, но он понятия не имел, где надзиратели держали своих лошадей, или как он убедит их позволить ему пользоваться их волосами.
— А что ты делаешь со струнами
[4]? — спросила она.
Даниэл показал пантомиму игры на инструменте, бренча одной рукой, а другой прижимая гриф разных местах:
— Ими играют. Струны издают ноты, если их правильно дёргать. Можешь достать струны? — Видя её интерес, он задумался, что её, возможно, удастся убедить помочь ему.
— Здесь есть густая пряжа… — начала она.
Даниэл перебил:
— Нет, пряжа не пойдёт. Слишком толстая. Лошадиный волос сгодится, но я не могу его достать.
— Лошадиный волос?
— Из хвоста, — пояснил Даниэл. — Длинные волоски. Белые обычно крепче, если сможешь их найти.
Амара поглядела на него немного, прежде чем развернуться, и молча уйти.
Она не спрашивала его об инструменте, когда вернулась в следующий раз, но неделю спустя она удивила его одним утром. Поставив поднос с его едой на стол, она осталась ждать, а не сразу же ушла.
Такое поведение было для неё необычным. Затем Даниэл заметил массу волос, лежавшую сбоку подноса, длинные пряди белых волос, большинство из них были более чем два фута в длину.
— Как ты это достала? — спросил он её.
— В некоторые дни я ухаживаю за лошадьми, — сказала она ему, делая скоблящий жест рукой. — Никто не замечает, если я беру несколько волосков из хвоста. — Её губы чуть разомкнулись, слегка показав её верхние зубы.
«Она что, улыбается?»
При осознании этого Даниэла захлестнул поток эмоций. Он никогда не видел, чтобы Амара, или вообще кто-то из жителей Эллентрэа, улыбалась. Тиллмэйриас не в счёт. Улыбки этого Ши'Хар чаще были страшнее серьёзных выражений его лица.
Внезапно встав, Даниэл обнял Амару прежде, чем она успела отступить, его щёки намокли.
— Спасибо, — искренне сказал он охрипшим голосом.
Она напряглась в его хватке, незнакомая с таким проявлением чувств.
— Нас снова накажут, — пугливо сказала она, вероятно думая, что он снова собирался её соблазнить. Она попыталась отстраниться.
Даниэл сжал её крепче:
— Нет, это другое. То, что было раньше, я больше пробовать не стану. Это — просто объятия.
Долгий миг спустя она расслабилась, обняв его в ответ, и некоторые время они удовлетворённо стояли так.
— Ты плачешь, — наконец сказала она, заметив влагу на своём голом плече.
— Ты тоже, — ответил Даниэл.
Коснувшись своего лица, она казалась удивлённой:
— Действительно.
Они продолжили обнимать друг друга, пока Даниэл не начал заметно возбуждаться, и не отпустил её.
— Нас накажут, — сделал он печальное наблюдение.
Амара снова бросила на него взгляд, посмотрев ему в глаза, что было само по себе необычным. Затем она бросила взгляд вниз, поглядев на его эрекцию.
— Ты красивый, — сказала она, позаимствовав одну из фраз, которыми Даниэл приветствовал её каждый день. Протянув руку, она небрежно коснулась его там, прежде чем обернуться, и уйти, не сказав больше ни слова.
«Вот чёрт», — подумал Даниэл, когда его внезапно захлестнула похоть.
Позже, снова успокоившись, он не мог не засмеяться, пересматривая её утверждение.
— Ты красивый, — подумал он вслух, — впервые в жизни мне женщина такое говорит, особенно в отношении тебя, — бросил он взгляд вниз.
Глава 27
Даниэл потратил значительное время, используя свой эйсар, и обе руки, чтобы аккуратно завить конский волос в тонкие, но прочные струны. Тех волос, что она принесла, не хватало для всех струн его цистры, но позволило ему сделать достаточно струн, чтобы натянуть и опробовать инструмент. Цистра издавала звук, отличавшийся от чистых нот цистры его матери, но звук был сильным и резонирующим.
Несколько дней спустя Амара явилась, принеся ещё лошадиного волоса, и Даниэл усердно работал, когда после обеда пришёл Гарлин, жестом приказав ему выйти из маленькой комнаты.
