Даниэл кивнул, и Байовар приступил к объяснениям:
— Когда Ши'Хар жили в предыдущем мире, и в мире, который был до предыдущего, мы также использовали арену, но шутси не было. Достоинство определялось выживанием, и дети Ши'Хар сражались за право существовать. Те, кто был успешен, становились взрослыми. Те, кто был очень успешен, становились хранителями знаний, и помогали направлять детей, прежде чем сами становились взрослыми.
— Твой мир был населён своим собственным разумным видом, древними людьми, и их борьба с целью не дать нам взять этот мир себе заставила нас весьма уважать их. Мы взяли себе их идею денег, создав систему шутси, и мы взяли их форму для своих детей. Поначалу мы продолжали жить по-старому, позволяя детям сражаться на арене, но позже некоторые рощи начали использовать своих питомцев в качестве представителей, чтобы те сражались за них.
— Естественно, баратти никогда не одерживали верх над истинными детьми Ши'Хар, но постепенно становилось ясно, что их использование избавляет нас от необходимости умирать, доказывая свою ценность. Рощи использовали шутси, чтобы определить, где могли расти их деревья, а дети использовали баратти, чтобы определить своё достоинство. Идея использовать людей для сражения вместо нас самих стала очень популярной, пока все рощи не перестали позволять своим детям сражаться.
— Наша роща не поддержала эту перемену. Роща Иллэниэл считала, что использовать животных в боях вместо себя — неправильно. Они были против страданий, которые из-за этого испытывали баратти. Поскольку они отказывались брать питомцев и пользоваться ими, Иллэниэлы заработали мало шутси с тех пор, как явились в этот мир. Наша роща оставалась маленькой, в то время как остальные выросли, покрыв большую часть этого мира.
— Когда Лираллианта взяла тебя в качестве своего питомца, она навлекла на себя позор за игнорирование нашей позиции по отношению к этой практике, — объяснил Байовар. — Мы не держим скот.
Даниэл поднял руку, перебивая:
— Я думаю, мне предпочтительней слово «раб», вместо «скот». — «Поверить не могу, что я это только что сказал», — подумал он про себя.
Байовар принял его предложение:
— Хорошо, значит — мы не держим рабов.
* * *
Дни Даниэла улеглись в новую колею. Байовар возвращался каждое утро, и проводил несколько дней, обучая его, а порой и Лираллианту, языкам друг друга. После обеда Даниэл был один, а по вечерам Лираллианта возвращалась с едой, и они ужинали вместе.
После первого дня она принесла ему множество разных овощей, включая морковь и лук. Она также нашла ему соль, что значительно улучшило рагу, которое он готовил. Лираллианта попробовала его блюда, но так и не смогла преодолеть своё нежелание есть плоть животных. Позже Даниэл узнал, что Ши'Хар использовали тела своих детей и других животных, чтобы помочь с удобрением земли рядом с великими деревьям, но для их детей считалось отвратительным есть плоть других живых существ.
Он также постепенно начал осознавать, что быть ребёнком Ши'Хар — немногим лучше, чем быть одним из баратти. Лираллианта ничего не имела кроме Даниэла. Вся остальная собственность принадлежала рощам, и рощи принимали решения о распределении земли и роста, основываясь на шутси. Поскольку Иллэниэлы отказывались участвовать в новой системе, они стали фактически нищими.
Их жизни также не были особо ценными. Дети Ши'Хар были всего лишь потенциальными «семенами». Пока они не укоренились, они были лишь собственностью. Рощи могли сделать ещё детей, по мере надобности, и дети рождались, обладая всеми необходимыми им знаниями. Детей было много, и их было легко заменить.
Даниэл начал осознавать, что эта разница была основной причиной того, как Ши'Хар обращались с человеческими детьми в своих особых лагерях. Дети Ши'Хар не нуждались во взращивании, любви или кормлении. Они рождались полноценными и готовыми к чему угодно, будь то соперничество друг с другом, или укоренение, если в этом была непосредственная нужда. Мысль о том, чтобы учить и защищать детей, была чужда их расе.
Именно поэтому они не могли понять, почему их пленные люди так сильно уступали своим родителям. Лишённые любви и ухода, они были жестокими и умственно недоразвитыми. Ши'Хар понимали основы человеческого обучения, но их решением было просто согнать детей в загоны, чтобы те могли делиться информацией.
Сама по себе любовь не имела для них никакого смысла.
Через несколько месяцев после ухода из Эллентрэа Даниэл смог задавать Лираллианте вопросы более прямым образом. Оба улучшили свои языковые навыки, и начинали быть способными вести более сложные беседы, переключаясь туда-сюда между эроллис и бэйрионским. Когда слов было недостаточно, они порой добавляли ментальные образы.
— Почему ты дала мне одежду? Делает ли это меня надзирателем?
— Да. Это — знак того, что тебя исключили из боёв на арене, — ответила она. — Это также значит, что ты можешь свободно перемещаться по Роще Иллэниэл.
Проведя более трёх месяцев на одной и той же платформе, Даниэл ощутил себя довольно глупо из-за того, что не спрашивал об этом прежде. «После прожитых в той маленькой комнате лет мне и в голову не приходило, что она позволит мне ходить самому по себе».
— Мне позволено путешествовать? — спросил он.
Лираллианта кивнула:
— Покуда ты остаёшься в границах нашей рощи. Если хочешь, я покажу тебе завтра. Если собираешься пересечь эти границы, то должен сперва спросить моего разрешения.
— Почему ты больше не хочешь, чтобы я сражался на арене? — спросил Даниэл. — Это из-за верований Иллэниэлов насчёт баратти и страданий?
— Да, — ответила она. — Тиллмэйриас сказал мне, что такова твоя природа. Он уже очень долго заботится о баратти Прэйсианов. Я доверилась его суждению, пока не увидела тебя с той женщиной.
«С Амарой», — мысленно поправил Даниэл.
— Каким образом это изменило твоё мнение?
— Он говорил мне, что насилие у людей в крови. Что было бы жестоко не пускать тебя на арену. Когда я увидела, как ты обнимаешь ту мёртвую женщину, я вспомнила видение твоей семьи, которое ты мне показал. Тогда я поняла, что Тиллмэйриас ошибался, и что ты страдал. Я всё ещё не понимаю ваши социальные взаимодействия, но я видела в тебе боль. Эту боль вызвала её смерть, и из-за этого ты сражался с Силлерондом.
Даниэл помедлил, прежде чем задать следующий вопрос:
— Тиллмэйриас сказал, что ты хотела меня прикончить.
— Мне показалось, что лучшим исходом было прервать твои страдания, — честно ответила она. — Тиллмэйриас убедил меня подождать, но если ты не согласен, то я дам позволение на твою смерть.
Вспомнив угрозу Ши'Хар Прэйсианов, Даниэл решил промолчать:
— Думаю, сейчас я предпочитаю жить, но в тот момент я был бы рад смерти.
— Что заставило тебя передумать? — спросила она, уставившись на него взглядом своих бледных глаз. Её лицо мало что выражало, как обычно и бывало, но порой он мог видеть в её ауре намёки на эмоции или лёгкие перемены в мышцах вокруг её глаз.
