Даниэл не собирался петь, но слова пробегали у него в голове, и он позволил им нести себя, стараясь придать им жизнь своим несовершенным голосом. Слова повествовали о Дане, тихой селянке, влюбившейся в бродячего солдата по имени Байрон. Однако их счастье было коротким, поскольку Байрона вскоре позвали на войну. Вторая половина песни была печальной данью непоколебимой любви Даны, ждавшей возвращения любимого.
Слова прокатывались мимо, но в голове у себя Даниэлу явилось иное видение. Вместо Даны и Байрона его сердца наполнилось рыжими волосами и зелёными глазами. Дни на склоне холма, во время которых он приглядывал за отцовскими овцами, и порой мельком видел Кэйт. Он помнил её поцелуй, и её слёзы, боль в её взгляде, когда сказал, что не любил её. Его сердце вновь наполнил трепет, который он ощутил, осознав, что она могла простить ему всё, могла любить Даниэла вопреки его недостаткам и ошибкам. Катрин Сэйер была ноющей болью, от которой он ощущал пустоту в груди — болью, которая так никогда и не исчезала до конца, несмотря на пять лет крови и боли.
Даниэл научился снова любить, когда нашёл доброту в Эллентрэа. Амара дала ему некоторое утешение, любя его, не понимая смысла этого слова. Она была даром, который помог ему выжить. Её разум был почти детским в своей простоте, но Даниэл лелеял её, единственный проблеск света в жестоком существовании.
Теперь её не стало, и Даниэл вновь остался один, отчаянно желая наполнить чем-то пустоту. В его сердце Кэйт сидела на скамейке у порога дома своей матери, глядя в пустоту ночи, ожидая, когда её возлюбленный придёт домой.
Песня кончилась, и Даниэл снова осознал себя. Он ощущал тяжесть в груди, а прохлада на щеках сказала ему, что по ним недавно текли слёзы. Лираллианта стояла позади, молча, положив ладони ему на плечи. Его магический взор видел, как двигались её собственные плечи, и Даниэл чувствовал, как это движение передавалось через лёгкое касание её рук.
«Она что, плачет?»
Бросив взгляд вверх и через плечо, он увидел полные слёз покрасневшие глаза. Она бесшумно всхлипывала, не в силах остановиться, и не испытывая ни капли смущения.
Даниэл отложил цистру, и встал, повернувшись лицом к Лираллианте:
— Всё хорошо, — сказал он ей.
— Как ты можешь всё это чувствовать? — спросила она, всё ещё заливаясь слезами. — Разве тебе от этого не хочется умереть?
Выражение на её лице напоминало ему ребёнка, который впервые упал, и начал понимать правду боли.
— Иногда, — признался он, придвигаясь ближе, и обнимая её. — Поэтому мы это и делаем.
Она позволила ему обнять себя, хотя не ответила взаимностью, держа руки сложенными у себя на груди. Лираллианта пока не могла полностью осознать эмоции, но она и не знала, как утешать кого-то другого.
Однако Даниэл видел, что она начала расслабляться, напряжение покидало её тело по мере того, как она наконец перестала плакать. Заворожённый её близостью, он гладил её странные серебряные волосы, чувствуя их мягкость под своими ладонями. От неё исходил приятный запах, напоминавший ему о деревьях и зелени. Не думая, Даниэл начал поглаживать её ауру, пытаясь разбудить в ней то же влечение, которое ощущал сам.
Своим магическим взором он увидел, как её аура изменилась, зажглась характерными узорами, указывавшими на возбуждение, прежде чем внезапно смениться гневом. Лираллианта оттолкнула его.
— Нет, баратт! — объявила она, зыркнув на него с ледяной свирепостью.
Даниэл отпустил её, озадаченный внезапной переменой:
— Что?
— Мне нужно ещё многое узнать, баратт, но и ты должен кое-чему научиться, — гневно сказала она. Быстро ступая, Лираллианта оставила платформу, и ушла.
Даниэл наблюдал за ней своим магическим взором, гадая, шла ли она спать. Однако Лираллианта не остановилась на своей собственной платформе для сна — она продолжила идти, пока совсем не покинула дерево, и не останавливалась, выйдя за пределы его восприятия.
«Почему она так взбесилась?» — гадал он.
Глава 34
На следующий день Лираллианта не вернулась.
Даниэл остался гадать, не оскорбил ли он её каким-то непростительным образом. Он был не до конца уверен, что сделал что-то неправильное. Она что, считала мысль о сексе с человеком отвратительной? Или то была её эмоциональная реакция на песню?
Её гнев, казалось, противоречил её реакции на песню, поэтому Даниэл догадался, что он имел какое-то отношения к его потенциально сексуальным поползновениям. Даниэл уже знал, что люди, которых держали в Эллентрэа и других лагерях, были прямым результатом совокуплений между людьми и детьми Ши'Хар, но мало что знал о том, как это происходило.
Совокуплялись ли они лишь с женщинами людей, чтобы не вынашивать детей самим? Быть может, они даже не вступали в прямой физический контакт… Даниэл совершенно не знал их обычаев в этом отношении. Ему никогда не приходило в голову спросить Амару об этом, когда они начали свободно беседовать.
С другой стороны, Роща Иллэниэл никогда не держала людей, и не производила их путём такого спаривания. Если бы они это делали, то Даниэл был бы вынужден биться с кем-то из них во время проведённых на арене лет. Возможно, у них были философские возражения против межрасового секса, которые не разделяли другие рощи.
Не в силах разрешить свои сомнения, Даниэл отложил этот вопрос. Лираллианта сказала ему, что он мог свободно перемещаться в пределах границ Рощи Иллэниэл, поэтому он решил проверить свою недавно обретённую свободу. Одевшись в свою кожаную одежду надзирателя, он спустился по стволу, достигнув земли.
Он ощущал себя странно, ходя без сопровождения или какой-то охраны. Даниэл постоянно оглядывался через плечо, гадая, не приблизится ли кто-то к нему, чтобы изводить его за то, что он покинул платформу без разрешения. Конечно, поворачивать голову ему не было нужды — его магический взор весьма ясно сказал ему, что никого поблизости не было, и никто его не преследовал. Тем не менее, от старых привычек трудно избавиться.
«Нет, баратт!»
Он снова услышал у себя в сознании её слова. Даниэл не мог вспомнить, использовала ли она когда-либо прежде слово «баратт», имея ввиду его. Одно только это осознание ошарашивало, и от этого становилось ещё больнее теперь, когда она на самом деле назвала его этим словом. Даниэл начал думать о Лираллианте как об отличающейся от остальных, более человечной, чем другие представители её рода. Он думал, что она была более сострадательной, или, быть может, считала его более чем просто животным, в отличие от остальных членов её расы.
Даниэл бродил часами, но никто к нему не подошёл. В тех редких случаях, когда его магический взор говорил ему о присутствии кого-то поблизости, они уходили. Никто из Иллэниэл Ши'Хар не желал общаться с баратт.
Не найди ничего, что могло бы привлечь его интерес, а также нервничая из-за того, что ушёл без явного на то разрешения, Даниэл вернулся на свою платформу. Лираллианты всё ещё не было, поэтому он принялся ждать. Она так и не появилась, но пришёл Байовар, принеся для него еду.
