— Если ты можешь чувствовать те же эмоции, что и любой нормальный человек, значит ты можешь это иметь. Ты можешь завязывать дружеские отношения. Хорошие друзья — один из видов семьи.
— Никто из моего народа не заинтересован в этом, — безо всякого выражения сказала Лираллианта.
«И ты явно никогда не рассматривала возможность дружбы с животным», — подумал он про себя.
Они молча глазели друг на друга, каждый думая о своём. Её прямота и отсутствие страха были свежи для Даниэла. В отличие от людей Эллентрэа, находивших прямой зрительный контакт вызовом, угрозой или попыткой доминировать, Лираллианта была совершенно согласна смотреть ему в глаза. Иногда это заставляло его чувствовать, будто он может упасть в них, утонув в ледяной голубизне, так идеально отражавшей лежавшую внутри Лираллианты спокойную душу.
— Так ты получила разрешение послать меня за пределы рощи? — сказал он, нарушив тишину.
Она встала, и отвела взгляд:
— Это зависит от тебя. Они позволят, но есть одно условие.
Даниэл пожал плечами:
— Я готов принять почти что угодно. — Это было простой истиной. После пяти лет он чувствовал, что готов вытерпеть почти что угодно даже ради минуты, проведённой с матерью и отцом, или ради возможности снова поговорить с Кэйт.
— Послушай, прежде чем соглашаться! — гневно огрызнулась она. Это было нехарактерное проявление эмоции со стороны женщины-Ши'Хар. — Это условие будет означать твою смерть.
Даниэл даже не задумывался:
— Ничего, покуда я смогу сперва их увидеть.
— Ты создал так много человеческих уз, однако, похоже, весьма готов их отбросить, — заметила она.
— Жизнь без общения, без любви — бессмысленна. Я предпочту скорее прожить недолго, и умереть, чем жить вечно без надежды, — ответил он.
Она задумчиво наблюдала за выражением его лица, в её ауре мелькали тонкие эмоции:
— Значит, для тебя здесь нет надежды?
— Нет.
Лираллианта вздохнула, и в её чертах мелькнуло что-то, походившее на фрустрацию:
— Старейшины нашли новое вдохновение в шутси, которые ты выиграл нам за прошлые годы. Несмотря на их возражения, они начали надеяться, что ты продолжишь драться. Моё решение забрать тебя, и сделать тебя надзирателем, было для них разочарованием.
— Вот тебе и моральное превосходство, — саркастично сделал наблюдение Даниэл.
— Они посчитали, что раз ты пришёл к нам по своей воле, и уже пострадал на арене, то, быть может, будет приемлемым продолжить. Теперь они хотят знать, вернёшься ли ты снова на арену. В обмен они позволят тебе неделю на посещение твоей деревни.
Даниэл засмеялся:
— Это едва ли смерть, Лираллианта. Ты вообще осознаёшь, сколько раз я уже сражался на арене, скольких я убил? Ещё один бой для меня — ничто.
— Четыреста семьдесят три, — мгновенно ответила она.
— Что?
— Столько человек ты убил на арене, — объяснила Лираллианта.
Даниэл был поражён:
— Я думаю, ты не ходила смотреть на матчи…
— Я и не ходила, — ответила она, — но я вела счёт. Их смерти запятнали занятую Рощей Иллэниэл позицию против ненужной жестокости, и в то же время заработали нам много шутси. Однако этот матч будет не такой, как те. Ты будешь сражаться с противником, против которого ты не сможешь победить.
Глаза Даниэла сузились, и он почувствовал, как его сердцебиение участилось. Проведённые на арене годы привили ему зависимость, и он лишь сейчас осознал, что ему стало не хватать волнения, вызываемого близостью смерти. «Я больше не нормальный — мысль о крови возбуждает меня».
— Против кого именно? — спросил он.
— Тебя выставят против одного из Крайтэков, — ответила она.
Это слово Даниэл никогда прежде не слышал. Он одарил её ничего не выражающим взглядом, призванным передать широту его знаний.
— Они — стражи Ши'Хар, стерильные плоды деревьев-отцов. Они живут лишь несколько месяцев, и могут быть выращены во многих формах и размерах, — сказала она, поясняя для него.
— То есть, они — что-то вроде чудовищных солдат?
— Твоё описание уместно. Если согласишься, то они скорее всего создадут Крайтэка специально для тебя.
— Они могут плести заклинания, как вы? — спросил он, заинтригованный этой мыслью.
Она кивнула:
— Некоторые — могут. Любой, кого выставят против тебя, определённо будет иметь такую способность — иначе матч будет совершенно неравным.
— А ты не забыла про Силлеронда, а?
— В те дни, когда дети сражались так, как сейчас сражаются баратти, это мело бы большее значение, но Силлеронд никогда прежде не сражался, как и другие из наших ныне живущих детей. Крайтэки — другие.
Даниэл нахмурился:
— Если они живут лишь несколько месяцев, как их тогда учат сражаться?
— Они рождаются со знаниями и навыками, требующимися для боя. Дерево-отец может наделить их таким количеством знаний и прошлого боевого опыта, какое считает необходимым, — сказала она ему.
— Но никто из вас не сражался с тех пор, как вы победили мой род, — парировал Даниэл.
— Старейшины, ныне растущие здесь, сражались на той войне. Некоторые из них пришли из старого мира, прежде чем укоренились здесь. Знание лошти уходит в прошлое, во время до старого мира. Крайтэк, которого выставят против тебя, будет знать, как сражаться, Тирион. Ты не выживешь. — Её слова содержали в себе холодную уверенность, будто к его горлу уже был приставлен нож.
Даниэл уже сделал свой выбор. Он знал, что примет вызов вне зависимости от того, была ли победа невозможной. Тем не менее, он не намеревался сдаваться без боя:
— Позволены ли мне будут моя одежда или оружие? — с надеждой спросил он.
— А будет разница?
— Я бы предпочёл не умирать голым, если есть такая возможность, — сказал он, поморщившись, но подлинная причина была иной.
— Сомневаюсь, что они будут возражать против чего угодно, что ты пожелаешь носить или использовать, — признала она. — Это не повлияет на исход.
— Х-м-м, — промычал Даниэл. — Зачем это? Они что, хотят меня так наказать?
— Нет, Тирион, — ответила она, качая головой. — Другие рощи предложили Роще Иллэниэл награду в шутси за их согласие на этот бой, вне зависимости от победы или поражения. Роща Иллэниэл многое получит, даже если ты проиграешь.
— А если одержу победу?
Уголки её губ слегка опустились, и мышцы вокруг её глаз напряглись. На её лице проявилась озабоченность:
— Ты не одержишь победу.
— Но если всё же одержу? — настаивал Даниэл.
