Обычно погодная магия была слишком утомительной для волшебника, по крайней мере — во сколько-нибудь крупном масштабе. Однако её отцу приходилось следить за своим настроением, поскольку иногда окружающая среда реагировала даже на простейшие его эмоции. Конечно же, это было одним из наибольших отличий между архимагом и простым волшебником. Архимаг мог просто уговорить мир сделать то, что ему или ей хотелось, а не тратить эйсар, пытаясь устроить желаемое самостоятельно. У Мойры такого варианта не имелось. Были некоторые намёки на то, что однажды такие возможности у неё появятся, но пока что она слышала лишь тишайший шёпот земли и ветра.
Однако у неё был доступ к массивным запасам эйсара.
Лишив своих сделанных из заклинаний подчинённых поддержки, она направила свою энергию в небо, обильно черпая из драконицы, доводя себя до предела. Стягивание облаков потребовало огромных усилий, управление ветром и создание необходимого типа турбулентности потребовало ещё больше.
Но Мойра всё равно это сделала.
Небеса потемнели, и тучи стали сгущаться с совершенно неестественной скоростью. Шли минуты, и Мойра почувствовала новорождённые грозовые фронты, полные скрытой силы. Она надавила сильнее — они нужны были ей быстрее, гораздо быстрее.
Очередная её защитница исчезла в ярком снопе искр, и новые дюжины полились сквозь барьер, встречаемые Грэмом и его убийственной напарницей. Чад подстрелил лишь двух или трёх, сберегая оставшиеся стрелы.
Мойра стояла, подняв руки к небу, дрожа от напряжения, и продолжала бороться с, казалось бы, горой воздуха. Сомнения осаждали её, но она их игнорировала: «Я справлюсь!»
Ещё две её заклинательные двойницы были уничтожены одна за другой, заставив Грэма и Алиссу работать в спешке. Чад использовал все оставшиеся стрелы, и начал собирать уже использованные. Их круг стал гораздо меньше.
Вспышка осветила поле, когда разряд молнии ударил рядом с его центром. Мойра была к этому совершенно не готова, и разряд даже близко не попал ни в одну из её целей. Она чувствовала, что напряжение ушло из грозовых туч в небе. «Нет!». Она послала в небо ещё силы, пытаясь держать копившиеся там энергии под более крепким контролем. Ей нужна была молния тогда, когда она будет готова, чтобы её можно было направлять.
Одна из её заклинательных двойниц снова погибла, и на этот раз она ощутила, как воздух взрезало нечто, пролетевшее лишь в футе от того места, где она стояла. Казалось, что сам воздух отвесил ей пощёчину, и что-то далеко позади приняло на себя конечный удар. Она не могла себе позволить потерю сосредоточенности, чтобы выяснить, что именно было уничтожено.
Всё своё внимание она обращала на небо. Хотя её глаза были расширены, и смотрели вперёд, она не уделяла никакого внимания остальной битве. Один из последних пробившихся через щит людей подобрался ближе, прыгнув на неё с ножом. Его тело взорвалось фонтаном крови, когда Шип рассёк ему руку и туловище, разрезав его лишь в футе от того места, где стояла Мойра.
Сосредоточенность Мойры была настолько глубокой, что она не дёрнулась, когда горячая кровь брызнула ей на лицо и грудь. Вены и сухожилия у неё на шее и руках набухли, она силилась склонить ветер и облака к своей воле.
А потом у неё получилось.
Вспыхнул актинический свет, резкий и сине-белый, когда разряд молнии вонзился в землю там, где стояла одна из приближавшихся металлических тварей. Казалось, что мир замер на миг — после этого оглушительного события осталась огромная, тёмная тишина. А потом молния ударила снова, попав в тварь ещё раз, прежде чем частая очередь мелькавших разрядов нашла и второе чудище.
После первого коснувшегося их удара ни одно из металлических существ не сдвинулось с места, но к девятому или десятому удару оба задымились, и одно из них взорвалось внезапным огненным шаром.
Новые разряды молнии замелькали в случайных местах, и Мойра чувствовала мощь, которую её усилия создали в грозовых фронтах у неё над головой. Это было подобно лавине, которая готова была обрушиться, и накатившая на неё волна адреналина умоляла спустить эту лавину. Там было достаточно силы, чтобы очистить всё поле — быть может, даже стереть с лица земли скверну, которой являлся Хэйлэм.
Застонав, Мойра снова согнула свою метафизическую спину, силясь утихомирить потоки воздуха, вращавшиеся друг о друга, создавая опасную разницу потенциалов. Пошёл дождь, и она промокла до нитки, работая над обращением того, что сделала. Её платье пропиталось насквозь, а дыхание вырывалось из её груди хриплыми всхлипами к тому времени, как она закончила, и дождь начал снова стихать.
Она обнаружила, что сидит на расхлябанной земле, усталая и тяжело дышащая. «У отца это выглядит так легко», — подумала она, — «но, с другой стороны, ему на самом деле не нужно ничего делать. Ну… кроме как волноваться каждый раз о том, что он может сойти с ума».
В поле её зрения появилась рука, и она взяла её, позволив Грэму поднять её на в некоторой степени нетвёрдые ноги. Его некогда сиявшая броня была покрыта смесью крови, грязи и самых разных неприглядных вещей, которым, наверное, следовало оставаться внутри людей, а не на его броне.
Глядя на него, она вообразила скрывавшегося под бронёй вспотевшего воина, и то ли из-за шока близкой смерти, то ли из-за насилия, свидетелем которому она стала, Мойра почувствовала отчаянное желание сорвать с него броню, и…
Алисса посмотрела ей в глаза, и во взгляде этой женщин она увидела полное понимание того, о чём она думала. Мойра опустила взгляд, и шагнула прочь.
Откровенно говоря, — тихо сказал Чад, — что мы будем делать с остальными? — Он махнул рукой в сторону тысяч людей, всё ещё колотивших об укрывавшие их щиты.
Круг защитниц Мойры к этому моменту сократился до четырёх, и диаметр его значительно уменьшился, имея в диаметре около тридцати футов. За пределами этой защиты находились тысячи предположительно кровожадных горожан с мёртвыми глазами.
Грэм поднял ладонь, видимым образом считая на пальцах, пытаясь прикинуть что-то неизвестное.
Лесник фыркнул, похоже прочитав мысли молодого человека:
— Бросай это дело, парень, ты тут застрянешь на целые дни, если это то, о чём я думаю. Ты споткнёшься и сломаешь себе шею от одного лишь истощения раньше, чем прикончишь их всех.
Алисса зыркнула на лучника, и шагнула поближе к Грэму:
— Он будет не один.
Между тем барон глядел на них обоих, не зная, было ли это какой-то шуткой, в которую его не посвятили.
— Считайте, что я с вами, — добавил он, поднимая свой меч, слегка дрожавший в его утомлённой руке.
Чад поглядел на небо, бормоча про себя:
— Ёбаные идиоты, да что такое с нынешним молодым поколением? — Уже громче он добавил: — Вы двое сдохнете спустя несколько минут. Выживет только наш Сэр Блестящий, и только потому, что на нём надеты его магические штаны.
Кассандра, освободившись от нагрузки по передаче эйсара, заговорила глубоким, рокочущим голосом:
