— «Пройдёт очень, очень много времени, прежде чем я стану настолько старым, милая. Люди живут гораздо дольше кошек», — сказал он тогда, но что она помнила больше всего, так это его руки, обнимавшие её, и запах его рубашки.
Сейчас она почти могла чувствовать их.
Она определённо чуяла его запах. Вздрогнув, она открыла глаза. Он был рядом, обнимая её.
— Папа?
Он в замешательстве посмотрел на неё:
— М-м… — Через секунду он сдался.
— «Дай ему время, он всё ещё приходит в себя».
— «Да знаю я!» — раздражённо отозвалась Мойра. Она обняла отца ещё крепче.
Минуту спустя она начала выпутываться из его объятий. Они стали неуютными, особенно после того, как она осознала, что одежда отца не вернулась вместе с ним.
Однако черты его лица озарило узнавание.
— Мойра? — нерешительно сказал он.
Она кивнула, опустив взгляд. Она больше стыдилась того, что он мог увидеть в её глазах, а не того, что видела его наготу — но это было хорошее оправдание.
— По-моему, ты потерял куртку, — прокомментировала она.
— Куртку? — пробормотал он, глядя на себя. — Одежда! Вот, о чём я думал! Так и знал, что было что-то не так. — Он принял сосредоточенный вид, прежде чем создать иллюзию, прикрывшую его — большую остроконечную кожаную шляпу, и дублет густого серого цвета.
Мойра закрыла лицо ладонями, давясь смехом. Шляпа не только была нелепой, но он ещё и забыл добавить рейтузы или штаны, не говоря уже о ботинках.
— Что-то не так? — искренне спросил он.
— Тебе нужно что-нибудь для остальной части тела, — объяснила она, борясь с ухмылкой. Это выражение странно ощущалось у неё на лице, и лишь частично потому, что вызывало пульсирующую боль в половине лица, когда она двигала мышцами на раненой щеке.
Он посмотрел на свои голые колени, прежде чем снова принялся изучать её лицо.
— Нет, я не об этом, Мойра — ты кажешься несколько иной. Что с тобой случилось? — В его взгляде была забота.
Шок прокатился по ней подобно льду по венам. «Он знает!». Он видел, во что она превратилась. Она едва не закрылась щитом, скрывая свой позор, но было уже слишком поздно. Сейчас щит лишь бы вызвал ещё больше подозрений.
— Отец, искать тебя было настоящим испытанием…
Его рука мягко коснулась её отёкшей щеки:
— Кто сделал это с тобой? — В этих словах крылся клокочущий гнев.
Формально, это был кулак Грэма, но она была не настолько глупа, чтобы назвать его имя. В конце концов, управлял им Сэлиор. Видя защитные инстинкты отца, она почувствовала одновременно тепло и печаль. Она любила его, но также знала в глубине своей души, что он больше не мог её защитить. Он был лишь человеком, и при всём своём могуществе он теперь мог гарантировать её безопасность не более, чем кто-либо другой. Переживания прошедших нескольких дней положили конец её детству. И не только детству…
— Тот, кто это сделал, пострадал гораздо больше, чем я — уж об этом я позаботилась, — сказала она ему с некоторой твёрдостью в голосе.
— Хорошо, — просто сказал он, ища что-то в её взгляде. Чтобы он там ни увидел, оно, наверное, его удовлетворило, поскольку он отвернулся, и принялся искать выход. — Иногда применение силы оправдано, но жестокость всегда причиняет тебе такую же боль, как и им, — добавил он сухим тоном, который использовал, когда читал нотации.
Мойра поморщилась: «Знал бы ты, как это верно…»
Глава 26
Снова оказавшись на поверхности, они собрались на улице снаружи останков дома Графа Бэрлэйгена. Никто из них не выглядел особо хорошо, кроме Мордэкая — только что вернувшись из своего нечеловеческого состояния, он был в идеальном состоянии, за исключением того факта, что штанов на нём всё ещё не было.
Грэм, в сравнении с ним, едва стоял, несмотря на усилия Мойры и, позже, Сэлиора по его исцелению. Он снова надел броню, поэтому его тело не было видимым, но его поза передавала ощущение совершенного истощения. Кассандра, с другой стороны, была физически в порядке, но массивное тело драконицы было покрыто пылью и грязью. Она также была в плохом настроении. Резкое обращение Мойры действовало ей на нервы.
Сэлиор выглядел лишь униженным. Он отказывался смотреть Мордэкаю в глаза.
— Ты, похоже, не особо рад меня видеть, — сказал отец Мойры прозаичным тоном, из-за чего трудно было сказать, шутит ли он.
— Я бы солгал, сказав иначе, — признал бог света.
— Ты думал, что поймал меня в ловушку, — добавил Морт.
— Ты и был в ловушке.
— Ха! Ты не учёл мою замечательную дочку. — Мордэкай подмигнул Мойре, подчёркивая своё провозглашение.
— Сэр, вставил Грэм, — вы не хотели бы, чтобы я нашёл вам что-нибудь надеть?
— Х-м-м? О! Забыл об этом, — сказал Морт. Произнеся слово, он добавил иллюзорные штаны. Наклонившись к уху Мойры, он прошептал: — Некоторые люди никогда не меняются, э?
Шутка его не совсем до неё дошла, и у неё не было сил смущаться из-за него, но Мойра всё равно притворно улыбнулась.
— Отец, тебе нужно знать кое-ч…
— Секундочку, — сказал Морт, подняв ладонь. — Тебе эта погода кажется естественной?
Мойра не могла «чувствовать» погоду так, как он, но знала, почему он спрашивал:
— Нет, мне пришлось её изменить во время битвы за город.
— Она всё ещё нужна нам такой? — спросил он. — Я действительно хотел бы, чтобы сегодня был солнечный день.
Она вздохнула:
— Нет, бой уже закончился.
Сделав долгий выдох, он расфокусировал зрение, а его тело будто заколебалось, на миг потеряв вещественность. Высоко в небе ветра стали дуть сильнее, и облака покатились прочь, открыв скрывавшееся за ними синее небо. Вскоре солнце снова сияло, и в воздухе ощущалось больше свежести.
— Так-то лучше, — наконец сказал он.
— Отец…
Мордэкай нахмурился, когда ему в голову пришла мысль:
— А как ты изменила погоду? Ты услышала ветер? — Его лицо являло сочетание волнения и ожидание одновременно.
— Нет, я использовала силу Кассандры. Слушай, пока тебя не было, много чего случилось…
— Ты сделала это самым обычным волшебством? Разве ты не осознаёшь, насколько это опасно?! Я знаю, что ты сильная, но я думаю о том, что могло бы с…
Мойра вышла из себя:
— Папа! Заткнись, а? Я пытаюсь рассказать тебе, что случилось!
Грэм дёрнулся, опустив взгляд. Мордэкай был ему почти вторым отцом, но услышанного им упрёка, который Мойра адресовала Графу, Грэму стало глубоко неудобно.
