Морт вздрогнул от её тона, но не стал спорить:
— Тебе придётся простить меня. Мой разум не такой сфокусированный, каким ему следует быть. После такого соединения с землёй, ну, мои мысли очень туманные.
Ей было неприятно от того, как она него окрысилась, но ничего кроме раздражения у неё не осталось:
— Была битва, большая битва. Я хотела освободить город, но теперь половина населения мертва.
— Где мы? — спросил он, не думая, но затем вперил в неё твёрдый взгляд: — Что ты сказала?
— Я убила половину города. Это — Хэйлэм, в Данбаре.
— Ты освободила половину города, — поправил Грэм. — За смерти отвечает враг.
Взгляд Графа метнулся к Грэму, а затем снова к его дочери. Теперь он узнал выражение в её взгляде, и от этого ему хотелось плакать по ней, но он удержал себя в руках. Никто не сможет дать ей прощение, в котором она нуждалась — Мойре придётся самой его для себя найти. Вместо того, чтобы попытаться, он решил оставаться практичным, позже его слова будут иметь больший вес.
— А что Король? По-моему, его зовут Дарогэн.
— Он мёртв, — просто сказала она.
Морт дёрнулся:
— Ты…?
Мойра покачала головой:
— Он был уже мёртв, когда я с ним встретилась — его мозг был заменён теми металлическими тварями. Его тело продолжало двигаться, губы говорили, но ничего живого внутри не было. Не уверена, где он сейчас.
— Металлические твари?
Она сделала глубокий вдох — очевидно, придётся много объяснять.
— Как те, что были на полу в пещере, где я тебя нашла. Они заползают людям в рот, и управляют ими как марионетками. — «Но далеко не так хорошо, как я».
Эта частичка информации привела к длинном объяснению того, что Мойра и Грэм видели и пережили с тех пор, как прибыли в Данбар. Лёгкая озадаченность Мордэкая сменилась тихой внимательностью, а потом более глубоким испугом по мере того, как они рассказывали.
— Что действительно меня озадачивает, так это то, что ими движет, — сказала Мойра. — В них нет жизни, нет эйсара, однако они двигаются как живые существа, и, похоже, обладают разумом.
— Сознание есть свойство эйсара, — согласился её отец, — без него они не могут быть истинно разумными.
Сэлиор всё это время молчал, но выбрал этот момент, чтобы заговорить:
— Они не из этого мира — они пришли извне. Известные вам правила к ним неприменимы.
— Ты ранее назвал их «АНСИС», — сказал Граф. — Что они тебе сказали?
— Что они здесь с целью очистить этот мир, сделать его идеальным для человечества, — ответил Сияющий Бог.
— Для человечества? — выругался Грэм. — Моё короткое пребывание с такой штукой в шее было самым ужасным переживанием в моей жизни! Посмотри, сколько из-за них погибло народу!
Сэлиор огляделся, заметив отсутствие тел — живых или мёртвых.
— За городом, — проворчал Грэм. — Они перебили половину горожан, пытаясь не дать Мойре их освободить.
Сэлиор кивнул:
— Как бы то ни было, я думаю, что у них долгосрочные цели. Когда они говорили со мной, их всегда интересовали волшебники. Они не боялись поражения, однако они искали инструменты, с помощью которых можно было бы уничтожить магию и тех, кто ею пользуется.
— Тогда с чего им тебе помогать? — спросила Мойра. — Ты же сам состоишь исключительно из магии.
— Они, похоже, основывали свои решения на чистой рациональной мысли. Я был средством к достижению цели. Они планировали и меня тоже устранить, как только я отдал бы им тебя и оставшихся волшебников. Я в этом не сомневаюсь, поскольку они этот факт совершенно не скрывали.
Тут ей в голову пришла другая мысль:
— Как ты изменил ключ к твоим чарам?
— Я объяснил АНСИС, как это делается, — насмешливо сказал он.
Мордэкай нахмурился:
— Я прошептал тебе ключ на ухо — как они его узнали? Ты не мог сказать им эти слова, чары это запрещают.
— У них очень хороший слух.
— В пещере кроме нас никого не было, — настаивал Граф.
Сэлиор улыбнулся:
— Были, частями, можно сказать. Я их совсем не понимаю, но могу сказать тебе, что они могут распределять свои тела любым вообразимым способом. — Он приостановился, подумав секунду. — Нет, возможно, слово «тела» тут не подходит, более верно сказать «части». У них в той пещере были крошечные уши, а также оружие, которое тебя едва не убило.
— Похоже на шиггрэс, — пробормотал Мордэкай. — Отрубаешь им руки, а они продолжают двигаться. Ты говоришь, что эти твари могут отрубать себе уши, и подслушивать ими?
— Нет, — сказал Сэлиор. — Они создают уши из металла. Они создают глаза, и оружие, они создают те шутки, которыми управляют людьми, но они не являются ничем из этого. Они подобны скрытому духу, который всё это контролирует. Всё остальное для них — лишь набор инструментов.
— Но в них нет духа, — с нажимом сказала Мойра. — Нет эйсара.
— Однако они способны общаться друг с другом, — заметил Грэм. — Когда мы с Алиссой были под контролем, было ясно, что паразиты в каждом из нас координировали друг с другом свои действия. Они собирали сведения нашими глазами и ушами, и то, что знал один, знали они все.
Мойра вспомнила, какими они ей казались во время битвы, вспомнила огромный интеллект, лежавший за действиями всех управлявших городом паразитов.
— Я ощущала это во время битвы. Когда я пыталась освободить горожан. У меня была тысяча пар рук, глаз и ушей, однако они знали не меньше меня о всех передвижениях во время боя в городе.
Глаза её отца сузились, сфокусировавшись на ней:
— Что ты сказала?
Она побледнела под его взглядом. То, что она сделала для освобождения города, было не тем, что она хотела обсуждать, но Мойра знала, что в конце концов это всплывёт. Она планировала отклонить его вопросы, преуменьшить природу своих действий.
— Я бы предпочла объяснить это наедине, Отец. Мне пришлось принять непростые решения.
Грэм отвёл взгляд — он то ли не хотел делиться своей точкой зрения на случившееся с ней, то ли ему было неудобно. Мордэкаю нужно было знать о том, что ему сказала Мёйра, но он не осмеливался пытаться говорить об этом в её присутствии. Он боялся даже думать об этом. «Если она может слышать мои мысли…»
Он мог лишь надеяться, что броня действительно защищала от неё его разум.
Мордэкай молча смотрел на дочь, и по мере того, как его внимательный осмотр затягивался, она обнаружила, что всё больше гневается. «Будто у него есть какое-то право меня судить. Мне даже не следует утруждать себя объяснениями». На миг в её голове появился праздный порыв, пока она смотрела на него… она подумала, как трудно будет изменить ход его мыслей. Предполагалось, что на разумы волшебников было очень трудно влиять, но после пережитого ею она подумала, что это могло быть возможным.
