Я начал поворачиваться, чтобы напомнить ей, кто именно проиграл в нашей последней шахматной партии, но она напрягла руку, удерживая меня на месте:
— Не поворачивайся, — сказала она. — Я не хочу, чтобы ты в меня тыкал этой штукой… — После долгой паузы она добавила: — … пока что.
Несмотря на наше положение, я об этом и не думал — впервые в жизни.
— Я тебе не рассказывала, но Пенни пришла ко мне, — внезапно сказала она, меняя тему.
— Что?
— Это случилось, когда мы затерялись на том странном берегу, — объяснила она. — Ты заснул, и она заняла твоё место. Мы говорили о многом — о прошлом, о настоящем, о детях, и о тебе.
Напряжение в моей спине достигло новых высот — и ощущение в моих почках было таким, будто кто-то по ним врезал.
— Я пообещала заботиться о тебе, и о них, — сказала она мне. Её голос звучал всё так же твёрдо, когда она продолжила: — Я сдерживаю обещания, Морт.
— А что насчёт…?
— Большинство уже знают, или имеют какое-то представление, — сказала она, останавливая меня на середине вопроса.
Отбросив самоконтроль, я перевернулся на другой бок. Наши лица были менее чем в дюйме, и в тусклом свете мы немного поглядели друг на друга, прежде чем я прижался своими губами к её собственным. Зажёгшееся во мне пламя начало стремительно расти, пока мне не стало казаться, что оно сожжёт меня дотла — но я, подобно мотыльку, не мог контролировать своё желание лететь на свет. Когда я дал волю рукам, дёргая края её одежды, Роуз меня остановила:
— Я не могу, — сказала она мне. — Не сегодня. Несмотря на то, что я сказала, сегодняшний день был шоком. — Зверь внутри меня разочарованно заревел, и она, наверное, увидела это в моём взгляде, хоть я и не издал никакого звука. — Мне нужно время, — добавила она.
Какое-то время мы лежали вместе, и я её обнимал, наслаждаясь нашей близостью, но даже это оказалось для меня слишком. Я снова перекатился на другой бок, и она сама меня обняла, заявив, что спать без тыкающегося в спину кинжала ей легче.
Я притворился, что не знаю, о чём она, хотя не мог не посмеяться немного. Роуз каким-то образом задремала, в отличие от меня — но я был не против. Моё тело было фрустрировано, но впервые за минимум год я был счастлив.
Несколько часов спустя Роуз тихо встала. Двигаясь как призрак, она покинула мою комнату, и вернулась в свою. В течение следующей недели она часто возвращалась, чтобы обнимать меня в тёплой ночи, но в интимном смысле мы оставались порознь.
Ещё через неделю она стала оставаться дольше, пока одной ночью я не очнулся, обнаружив себя в пасти голодного зверя. Я уже довольно давно не был в такой приятной опасности, и с той ночи мы по очереди становились как охотником, так и жертвой.
Эпилог
Мы с Роуз держали нашу личную жизнь, ну, личной, а если кто и замечал наши странные взгляды или ночные визиты, то ничего не упомянул. После того, как мои самые худшие проблемы остались позади, жизнь моя успокоилась, но это было нелегко. После всех объяснений я и — что важнее — все остальные вынуждены были разбираться с последствиями. За исключением Чада, никто не покидал мой дом целых две недели.
Частично это было для поддержки. Все устали, были охвачены горем или травмированы, и все справлялись с этим по-разному. Единственным общим знаменателем было то, что утешения они искали в обществе других выживших.
Думаю, Джорджу было хуже всего. Мёйра и — особенно — Айрин проводили с ним много времени. Айрин и Джордж наверное толком не знали друг друга до этого момента, но в последовавшие недели они, казалось, нашли много общего. Я был рад это видеть, и особо об этом не задумывался.
То, что я выжил, сняло с плеч Мэттью тяжкий груз, и какое-то время он был общительнее Коналла, который всё ещё разбирался с виной за свои собственные решения. Однако со временем они вернулись к своим обычным характерам — Мэтт проводил большую часть времени один, а Коналл стал более расслабленным и открытым.
Что-то во встрече с отцом изменило Грэма, и он стал больше времени проводить с Кариссой, хотя у них и было мало общего. Между тем Роуз решила заняться стряпнёй, и попросила Алиссу её учить, используя это в качестве возможности сблизиться со своей будущей невесткой. Если честно, результаты были неоднозначны. Линаралле я на кухне доверял больше, чем Роуз. Моя дочь-Ши'Хар могла совершить что-то возмутительное, вроде подачи к столу крысы, но она достигла той точки, когда ты знал, что крыса хотя бы будет хорошо прожарена, а не сырой или подгоревшей.
Линаралла оказалась самой неотложной проблемой. Когда мы наконец узнали новость о том, что случилось на Западном Острове, она проинформировала нас, что у неё осталось лишь несколько недель. То, что она была «ребёнком» Ши'Хар, означало, что ей требовался кялмус, плод дерева-матери, чтобы сохранять свой человеческий облик. Её запасы, хранившиеся в стазисе, должны были закончиться, и когда это случится, она начнёт пускать корни где-то через неделю.
Эта новость стала мне как пощёчина, и остальные были этому столь же не рады. Айрин и Керэн были особенно расстроены. К сожалению, единственное известное мне решение было варварской операцией, созданной Тирионом тысячи лет назад — выжечь семя разума, оставив у жертв необратимые повреждения мозга.
Очевидно, это было неприемлемо, поэтому ни я, ни Мэттью не упомянули об этом. Вместо этого они с Линн всё обговорили, и она решила пустить корни в месте, где хотя бы станет всем полезной. Мэттью уже работал над планами восстановления границ измерения, которые держали наш мир аккуратно разделённым на два полу-мира. Решение Линараллы пустить корни упростило эту задачу, поскольку она решила осесть в месте, где раньше был Кион, служа хранителем пространственных чар.
На то, чтобы найти и исправить все повреждения границ измерения, всё равно должна была уйти целая жизнь, но по крайней мере они не станут разрушаться дальше, пока Мэттью и остальные работают над проблемой. Не нужно и говорить, что Айрин была недовольна этим решением, особенно после того, как выяснила, что Линн будет в состоянии дрёмы десять или более лет после трансформации, прежде чем от неё можно ожидать способности снова общаться с людьми.
Это было как потерять очередного близкого, а мы всё ещё не оправились от смертей Элэйн, Сайхана и Мойры.
Прежде чем она ушла, мы справили отдельные поминки по тем, кого потеряли. Поскольку тела не было, Мойру мы помянули в горном коттедже, так как вне нашей маленькой группы родных и близких никто бы не понял этого. Насколько знал остальной мир, Мойра всё ещё была жива.
Джордж забрал останки Элэйн обратно в Арундэл, и мы справили службу по ней уже там, в вот Алисса решила похоронить своего отца на личном кладбище Камеронов в Замке Камерон. Грэм решил жить там, и поступить на службу новому Графу ди'Камерон. Поскольку Роуз потеряла титул Леди Хайтауэр, у их семьи всё стало не слишком хорошо, в плане владений.
