Королева держит меня под домашним арестом, хотя я уверена, что ты можешь догадаться, насколько хорошо у неё это получается. Тирион похоже стал её ближайшим советником, и ходят слухи, что они сблизились и в гораздо более физическом смысле. Коналл продолжает служить её защитником, хотя его верность несколько пошатнулась.
Ариадна прямо заявила мне в лицо, что не желает действительно поймать Отца, но Тирион — другое дело. Он затаил серьёзную обиду как на Папу, так и на Роуз. Он заявил, что намерен убить их обоих при первой же возможности.
Гарэс Гэйлин остаётся верен Королеве, но его мотивы не описать в двух словах. У нас с Мойрой было мало времени его изучить, но его разногласие происходит из самого существования Мойры (а также моего). Если бы нас не было, он, возможно, был бы более склонен поддержать невиновность Папы, или хотя бы лишить Ариадну своей поддержки.
Тирион подкрепил Королевскую Стражу в Албамарле своими крайтэками, а также во всех остальных крупных городах. Похоже, что это помогло раскрыть скрытые единицы АНСИС среди популяции, но создало для Ариадны новые проблемы. В Албамарле горожане обеспокоены необъяснимыми исчезновениями друзей и близких. Их легко спровоцировать на уличные беспорядки.
Сейчас Мойра изолирована дома, но она уже начала принимать меры. Я не решаюсь доверить их бумаге, даже здесь, среди друзей (которые читают эти слова по мере их написания). Уверена, что ты можешь догадаться, о чём речь. Пока что она ограничилась стерегущими её крайтэками, но по мере их смены теми, что в Албамарле, она расширяет список своих сторонников.
Она изо всех сил пытается предотвратить повторение ситуации в Данбаре, но это трудно, поскольку теперь у нас двое врагов — АНСИС и Королева. Чтобы всё упростить, Мойра выработала план по объединению королевства и примирению нашего отца с Ариадной. Однако он не лишён риска, и некоторые потери вполне ожидаемы. Если у тебя есть мысли на этот счёт, пожалуйста, изложи их в своём ответе, особенно касательно Тириона и Гарэса.
Помимо этих главных действующих лиц, Мойра не намеревается подвергать опасности или наносить урон кому-либо из слуг-людей. Лично я беспокоюсь, сможет ли она достичь успеха, не нанеся существенного урона Лосайону вообще и дворянству в частности. Опять же, твой вклад может помочь. Мойра намеревается начать действовать сразу же, как только я вернусь с твоим ответом.
С любовью (от твоей самой младшей сестры),
Мёйра
Грэм хохотнул, читая через её плечо конец письма:
— Самая младшая сестра, говоришь? Айрин будет в восторге. Она всегда была младшенькой.
Мёйра улыбнулась:
— В некотором роде, я также самая старшая, или одна из троих самых старших, поскольку у меня воспоминания Мойры. Теперь все они — средние отпрыски.
Чад вставил слово:
— А кого-нибудь кроме меня волнует тот факт, что она в этом письме говорит о планах по свержению власти?
— Да, — сказала Элэйн, глядя на рэйнджера с очевидным отвращением. — Мы с тобой в кои-то веки одного мнения.
— Мордэкаю следовало это сделать годы тому назад. Если бы он это сделал, то у нас не было бы сейчас таких проблем, — прямо заявил Сэр Сайхан. Грэм выглядел шокированным словами наставника.
— Он бы с тобой не согласился, — объявила Линаралла. — Отец верит в главенство закона.
— И я уверен, что Леди Роуз сказала бы то же самое, — отозвался рослый воин, — но факт заключается в том, что он слишком долго был опорой власти. Всё развалилось не из-за суда, а потому, что он настоял на своих принципах в ущерб практичности. Если бы он захватил власть, Лосайон сейчас не раскололся бы.
Алисса посмотрела на Сайхана, затем согласно кивнула:
— Мордэкай — хороший человек, но мой отец прав.
— Меня больше волнует то, как она собирается это делать, — объяснил Чад, затем добавил, содрогнувшись: — Она уже залезала мне в голову. У меня до сих пор кошмары.
Керэн встала:
— Давайте отнесём его наверх, чтобы Мэтт мог начать чтение. Ответ он будет писать не один час. Чем раньше мы позволим ему начать читать, тем лучше. Спорами друг с другом мы ничего не решим.
Мёйра огляделась:
— Значит, Мэттью — ваш лидер?
— Лично я уж точно этой хренью заниматься не хочу, — ругнулся Чад. — А этот верзила-урод отказывается. — Он кивнул в сторону Сэра Сайхана в конце фразы.
Рослого рыцаря это не побеспокоило:
— Моя жизнь была посвящена войне. Политика для меня представляет лишь зрелище.
— Лично я предпочитаю Айрин, — откровенно сказала Элэйн. — Мэттью заносчив и чересчур уверен в себе, но Айрин слишком молода, и всё равно ему уступает. Впрочем, Мэттью — всё равно хороший выбор. Как бы он меня порой ни раздражал, он умён, и обладает этой своей особой интуицией.
— Несём Мэттью, — сказала Мёйра. — Чем раньше, тем лучше.
Глава 9
Роуз Торнбер, некогда Леди Хайтауэр, некогда командующая гарнизоном в Албамарле а также главная по логистике для Королевской Армии Лосайона, тихо ехала в кузове крестьянской телеги, за компанию с грузом репы.
Мысли о прошедшей неделе были не слишком приятными, лишь напоминая ей о резкой перемене её положения в жизни. После того, как Кион отправил Роуз обратно в её половину мира, она оказалась в сельской местности неподалёку от города Айссип в Гододдине.
Без денег, без друзей, и лишь наполовину одетой, первый день стал для неё испытанием, поскольку селянкам не нравилась, когда у них на пороге объявлялись полуголые женщины, а мужчины… ну, они представляли совершенно иные препятствия — как опасность, так и презрение. Лишь после двух унизительных попыток получить помощь она нашла кого-то достаточно сочувствующего, чтобы предложить ей старое платье и информацию о её местонахождении.
До Айссипа она добралась на своих двоих, то есть пешком. Леди Роуз никогда не считала, что находился в плохой форме, но ходить по восемь часов в остатках её тряпичных туфель было сущей агонией. Появившиеся на ногах волдыри убедили её рискнуть, попытавшись использовать Мировую Дорогу, вход на которую был в Айссипе, но Король Николас решил воспользоваться чудом Мордэкая, наложив на использование дороги налог. Хотя плата за вход и была маленькой, для совершенно лишённой средств женщины любая плата была слишком высока.
Роуз посчитала удачей то, что ей удалось убедить одного из лодочников позволить ей проплать по реке Стёрлинг до Рэллитона. Это двухдневное путешествие позволило её ступням зажить, хотя лодочник был не слишком рад её стряпне, поскольку именно ею Роуз расплачивалась за проезд. То, что он не отказал ей в дальнейшем плавании на второй день, после первой её готовки, было свидетельством его милосердия.
Рэллитон был в точности таким, каким она его помнила — неприятным. Этот портовый город был построен на болотах, и помимо торговли основной его достопримечательностью был избыток комаров и паразитов. Посещать это место в юности, будучи дворянкой, уже было плохо, но возвращаться в качестве бродяги было хуже на порядок.
