В своих мыслях он всё ещё мог видеть зелёные глаза Кэйт, полные слёз. «Лжец».
Он положил предплечье себе на лицо, будто мог таким образом отгородиться от этого видения.
— Она очень похожа на тебя, Кэйт, — пробормотал он. Но была и очевидная разница. Кэйт верила ему, чтобы ни происходило, был ли он прав, или неправ, вопреки его лжи. Разум же Ариадны был искажён, и она верила, что он лжёт, хотя он говорил лишь правду.
Тирион постарался выкинуть эти мысли из головы. Он понятия не имел, сколько у него времени, поскольку враги знали, где он. Ему нужен был отдых. Время вернуть силы, время подумать, а когда он отдохнёт и подумает — время принять решение. Встать обратно на ноги было трудно, и его спина вопила от боли каждый миг.
«Надо портал уничтожить», — осознал он. В противном случае преследователи догонят его слишком быстро. Однако сделать это было труднее, чем сказать. Оперировавшие порталом чары были произведением искусства, и содержали в себе значительный объём магической силы. В его нынешнем состоянии было трудно повредить портал, а даже если бы он сумел это сделать, то получившийся в результате выброс силы мог его убить.
Тут ему в голову пришла мысль, и он улыбнулся. Судя по тому, что он видел, портал активировался, когда одна из ведущих в чулан дверей была открыта, но не работал, если были открыты обе. Когда одна дверь была открыта, другую надо было закрывать, иначе чары не активировались. Это было фундаментальной частью защиты, которую его потомок встроил в это магическое устройство. Ему только и нужно было, что заклинить дверь на этой стороне в открытом состоянии. Кому-то придётся добраться до дома Мордэкая другим способом, и закрыть дверь, прежде чем та снова станет работать.
Закончив с этим, он быстро обыскал дом и расположенную рядом мастерскую, испортив каждый найденный им телепортационный круг. Он не мог быть уверен, что поблизости не было других кругов, но ничего лучше он сделать не мог. Как минимум, был выход с Мировой Дороги в Арундэл, так что его преследователи отставали лишь на час или два.
Он порылся на кухне, и нашёл сушёный горох, твёрдый сыр, и, к его удивлению, свежий каравай. Мойра была здесь совсем не так уж давно. Большую часть найденных припасов он проигнорировал, поскольку готовить на ходу было делом непрактичным.
После этого Тирион отправился в путь, следуя пологому склону горы вниз, но прошёл лишь милю, прежде чем боль в спине заставила его остановиться. Каждый шаг тянул разрезанные кожу и мышцы, заставляя рану снова кровоточить. Обычно он бы исцелил её при первой же возможности, но до этого момента он берёг оставшиеся силы, считая, что они ценнее небольшого количества крови. Теперь это было уже не так.
Он как можно более осторожным образом закрыл рану и сшил повреждённые ткани. Но даже так потраченные усилия вызвали у него головокружение, и едва не заставили потерять сознание. Он также закрыл мелкий порез на предплечье. Дальнейшее движение потребовало всего его упрямства. Мир то и дело темнел, сужаясь перед ним до туннеля, поскольку его мозг с трудом оставался в сознании. Несколько раз он приходил в себя, лёжа лицом в земле, с новым пополнением в его коллекции синяков.
В какой-то момент, когда солнце скрылось за горами, он достиг подножья, где кора Мордэкая встречалась со своей соседкой, и где журчал маленький ручей. Тирион сел у берега, хотя его движение лучше было бы описать как «свалился». Ненадолго встряхнувшись, он напился, а потом позволил своим глазам закрыться. Прямо перед тем как уплыть в небытие, он закрыл свой разум. Если его искали, то облегчать им задачу он не собирался.
Когда он очнулся какое-то время спустя, Тирион дрожал в темноте. Луны не было, а поскольку он находился в горной долине, звёзд было видно немного. Из-за закрытого разума он чувствовал себя совершенно слепым, по крайней мере пока не снова не раскрыл разум, позволив магическому взору опять работать. Его тело ныло, и не только из-за ран, но и из-за дрожи, которая, предположительно, продолжалась уже какое-то время. Это был один из моментов, когда ему показалось, что прежнее тело крайтэка было ему предпочтительнее.
Тело крайтэка, которое было у него раньше, имело человеческий вид, но крайтэки, как бы они ни выглядели, создавались с основополагающим принципом функциональности в ущерб выживанию. Они не мёрзли, почти не чувствовали боли, и могли продолжать действовать нормальным образом прямо до того момента, как сваливались замертво. Тело, которое было у него сейчас, являлось точной копией прежнего человеческого тела его создателя, поэтому оно, как и большинство живых тел, ставило выживание выше функциональности. Он мёрз, он дрожал, он чувствовал боль и испытывал усталость. Все естественные механизмы, с помощью которых человеческие тела предотвращали смерть и предупреждали владельцев о грядущих ранениях или смерти — все они были на месте, и поэтому он находился в совершенно жалком состоянии.
И, основываясь на том, что он чувствовал, у был неплохой шанс не дожить до того момента, как он найдёт нормальное укрытие.
Смерть его не особо страшила, и в этот момент он был слишком устал, чтобы даже чувствовать свой обычный гнев или жажду мести. Его подмывало лечь и снова заснуть. «Я, наверное, не слишком долго буду чувствовать холод, а потом смогу обрести покой», — подумал он про себя.
Однако поступать так он не стал. Вместо этого он сел, и заставил себя съесть сыра и выпить воды, хотя на самом деле и не ощущал голода. Затем он встал, и пошёл, надеясь, что идёт прочь от дома Мордэкая. Определить это точно было никак нельзя. Он следовал течению ручья, следуя общей логике того, что это в конце концов выведет его прочь из гор.
В конце концов солнце взошло у него за спиной, подтвердив его догадку. Он направлялся на запад. Солнце согрело ему спину, чему он был рад, и он неуклонно тащился вперёд. В течение дня он поел сушёного гороха, жуя его небольшими горстями. Тирион всё ещё не чувствовал голода, но знал, что надо чем-то подпитываться, даже если есть не хочется.
После наступления полудня у него появился спутник — вроде бы женщина. Она шагала рядом с ним, хотя он не мог видеть её, когда поворачивал голову, чтобы взглянуть на неё прямо. Он знал её скорее как чувство, присутствие, и иногда он ловил отблески света от, как он предполагал, её оружия.
Это не показалось ему странным, хотя он и подозревал, что его реакция ненормальна. По мере истечения дня он стал слышать её шаги более отчётливо, а когда он начал спотыкаться, то наконец успел увидеть её краем глаза. Бриджид.
Она была голой, как обычно, а отблески света были от её похожего на змею металлического оружия, парившего вокруг неё, что часто бывало, когда она сражалась. Она на миг посмотрела ему в глаза, и улыбнулась — выражение её лица было наполовину диким и наполовину искажённым, как всегда и бывало, когда она пыталась улыбаться.
Секунду спустя его дочь отвернулась — вороные волосы скрыли её лицо, и она продолжила идти дальше, оставив его позади.
Выпрямившись, он пошёл за ней, не желая показывать свою слабость перед ней — или за ней, в данном случае. Пока он шёл, фигура Бриджид время от времени расплывалась, но он видел, что она идёт с силой и уверенностью, как и всегда, и как её длинные тёмные волосы качаются у неё за спиной.
