Машины узнали его зачарованный конструкт. Они уже видели его в мире Керэн, и начали разбегаться, пытаясь убраться от чёрного куба как можно дальше.
Находившийся внутри тёмного конструкта Мэттью улыбнулся. У них не было времени, чтобы уйти достаточно далеко. Тессеракту Дурака требовалось лишь несколько секунд, чтобы набрать достаточно материи для того, что он задумал. Внутреннее, принимавшее массу измерение было очень маленьким, и, в зависимости от объёма накопившейся материи, результат её выпускания мог варьироваться от впечатляющего взрыва до взрыва катастрофического. При достаточно маленьком внутреннем измерении и достаточном количестве времени и материи он потенциально мог уничтожить мир.
«Но не сегодня», — мрачно подумал Мэттью. Затем он озвучил команду для инвертирования чар:
— Рэкстальет, амиртас! — Результатом стал взрыв, от силы которого земля ударила ему в ноги, и поскольку он всё ещё был в безопасности внутри куба, это являлось лишь частью взрыва, которую он мог ощутить.
Однако снаружи тортасов раскидало взрывной волной такой мощности, что на расстоянии в пятьдесят ярдов повалило все деревья. Ближайших тортасов разорвало, а те, что находились подальше, оказались либо повреждены, либо покатились кувырком, если им везло.
Мэттью произнёс новую команду активации, поменяв Тессеракт Дурака в трёхгранную конфигурацию. Теперь у него была чёрная плоскость над головой и две — впереди. Три квадратные плоскости сходились, образуя пирамиду, защищавшую его от атак сверху, спереди и с боков.
Он взял посох, к которому крепился Тессеракт Дурака, в другую руку, и снова поднял металлический кулак, на этот раз призвав два треугольных куска металла, которые начали вращаться сразу же, как только появились. Он послал их прочь усилием мысли, и в полёте из них выросли чёрные плоскости пространственной силы, превратив каждое вращающееся оружие в чёрный круг.
Отчаявшись, пришедшие в себя тортасы снова открыли по нему огонь, не обращая внимание на то, что могли попасть друг по другу. Своей идеальной машинной логикой они понимали, что если он не умрёт поскорее, то им конец.
Но Мэттью знал правду. Они уже проиграли. Их поражение было гарантировано сразу же, как только он вышел на поле боя. Медленно описывая круг, он поворачивался, подставляя Тессеракт Дурака под новые выстрелы, одновременно направляя своё вращающееся оружие усилием мысли. Чёрные диски безошибочно нашли сначала одного, двух, а потом и больше врагов. Пространственные плоскости рассекали бронированные громадина так, будто те были из воздуха, оставляя за собой рубленные обломки.
К сожалению, ещё дюжины тортасов оставались активны, и для расправы с ними у него было лишь два оружия. Когда их ситуация быстро стала безнадёжной, те, что были на дальнем каре боя, смирились с судьбой, и направили рэйлганы на Замок Ланкастер, надеясь нанести хоть сколько-то урона, пока их не уничтожили.
Однако он этого ожидал, и вращающиеся диски первым делом настигли именно эти машины, игнорируя те, что всё ещё стреляли по нему. «Но я не смогу достать их всех вовремя», — с сожалением подумал он. Мэттью знал это, потому что не один час изучал вероятности до начала боя.
Изучение будущего было сложным делом. Чем дальше он смотрел, тем более расплывчатым будущее казалось, и почти полная определённость могла присутствовать лишь в самых близких мгновениях. Эта вероятность была лучшей из всех, что он смог отыскать, и она шла к завершению. Его пространственные клинки рвали врагов, уничтожив всех кроме одного.
Однако ему пришлось перенаправить ближайшее лезвие. Ещё четыре тортаса палили по нему с разных сторон, и если он не убьёт одного из них, то получит попадание, от которого не сможет закрыться. Это значило, что последний тортас, целящийся в Ланкастер, сможет сделать один выстрел из рэйлгана. Некоторые вещи были неминуемы.
В его разуме мелькнул образ — тела Керэн и Грэма, разорванные и изломанные до состояния почти неузнаваемых комков плоти. «Она не спустилась в подземелье», — осознал он. Вместо этого она пошла помогать Грэму, и увеличившееся сопротивление в том месте изменило весовые коэффициенты при принятии машиной решения о том, в какую часть стен целиться.
Игнорируя предупреждения чувства опасности, он послал лезвие обратно к собиравшемуся стрелять по замку тортасу. Если он сможет подрезать ему ногу, то собьёт прицел… но времени было мало. Одновременно он создал для защиты своей спины импровизированный щит, влив в него силу, и надеясь, что этого хватит.
Вращающееся лезвие порвало ногу тортаса как раз в момент выстрела рэйлгана. Часть замковой стены взорвалась облаком камней и пыли, а затем Мэттью ощутил, как пулемёт проигнорированной им машины открыл стрельбу по его укрытой щитом спине.
Сила сотен попаданий по щиту отбросила его вперёд. Когда он упал на землю, управлявший Тессерактом Дурака посох вылетел из его руки, и когда три остальных тортаса открыли огонь, Мэттью ощутил, что его концентрация даёт слабину. Теперь по нему стреляло четыре пулемёта, и даже его впечатляющая сила имела пределы.
«Надо опуститься», — подумал он. Создать дыру и укрыться в ней было единственным способом пережить обстрел, но он не мог выделить на такую попытку силы и концентрации. Перенаправление даже малой часть силы привело бы к почти мгновенной аннигиляции. Вместо этого он удвоил усилия по поддержанию щита, одновременно направляя пространственные лезвия к нападающим.
«Один готов, второй, третий…». Почти готово. «Ещё несколько секунд». Последний тортас всё ещё стрелял, когда Мэттью ощутил, как силы его покинули. Его разум раскололся на полные боли части, когда щит схлопнулся, и агония была столь велика, что он почти не почувствовал попадания в его тело пулемётной очереди.
Мир растворился в красных и чёрных вспышках.
Глава 3
Я парил над городом из блестящего металла. Ну, слово «город» возможно было не лучшим способом его описать. АНСИС на самом деле не создавал городов. Будь Керэн здесь, она наверное назвала бы это заводом. Как бы он ни назывался, выглядел он впечатляюще. Он тянулся на десять мил во всех направлениях, и кто знает, какие чудища появлялись из него на свет.
«Насколько быстро они эти штуки строят?» — задумался я. Это был уже третий найденный мною с момента моего возвышения объект.
«Возвышением» я решил называть мою трансформацию. Это звучало гораздо лучше, чем «скатывание в порок». Честно говоря, я понятия не имел, что думать о моём нынешнем состоянии. Я стал живым парадоксом, или, быть может, неживым парадоксом… были применимы оба термина. Обладая немыслимыми объёмами эйсара, сосредоточения самой жизни, я тем не менее был полон тёмной силы пустоты. Я был живым пламенем, скованным цепями смерти.
В отличие от моей трансформации годы тому назад, когда я был вынужден стать шиггрэс, в этот раз было по-другому. Во-первых, я был действительно собой, по крайней мере в том смысле, что моя душа не была заточена в темницу, наблюдая за тем, как симулякр моего разума притворяется мной. Мои эмоции никуда не делись, но перспектива моя была перекошена.
