— Уверен? Ты совсем недавно поправился.
— Я больше не могу вам навязываться, — сказал он ей.
— Ну, ты вчера нарубил немного дров…
— Я нарубил их все, — поправил он. — Не думаю, что этого хватит, чтобы отплатить за твою доброту.
Её лицо замерло:
— Все?
Поленница была значительных размеров, но работал он не топором.
— Все, — подтвердил он.
— Там дров было почти на два корда
[3], - пробормотала она, отказываясь поверить. — Джеймс сказал, что их придётся рубить не один день.
Он направился к двери, но Анна окликнула его из-за стола:
— Поправь свою историю.
Повернувшись, он одарил её подлинной улыбкой, под которой однако скрывалось что-то зловещее:
— Непременно. — Затем он обратился к её матери: — В какую сторону до Уошбрука?
Она сразу же ответила:
— На север, через реку. Выйдешь на дорогу, дальше по ней на запад несколько миль.
Он ушёл прежде, чем она смогла задать ему ещё вопросы.
Глава 32
Завтрак уже больше часа как миновал, но Мэттью и Роуз, а также все остальные, кроме Коналла, Айрин и Чада, по-прежнему сидели за столом. Разговор шёл на самые разные темы — они делились рассказами, в основном насчёт событий после бегства Роуз и Мордэкая из Албамарла.
Естественно, некоторые части были укорочены краткости ради, с обеих сторон, но Мэттью знал, что Роуз умолчала о чём-то критически важным. О чём-то, что ему нужно было знать. Прошлый вечер он провёл в глубокой медитации, которая оказалась в некотором смысле бесплодной. Их будущее было как никогда гнетущим, и почти каждый вариант заканчивался тьмой. Не зловещей тьмой, которая указывала на то, что грядёт нечто плохое — нет, это была тьма, которая не показывала ничего, просто пустота.
У него было стойкое ощущение того, что он видел не какую-то метафору, а резкий конец всего сущего, чёткую линию, отмечавшую конец истории. Появлялась она в слегка разных местах, но в каждой из веток будущего она появлялась в течение двух месяцев. Единственные проблески более нормального хода событий появились после его разговора с Роуз, и лишь вдоль нескольких из выходивших оттуда линий вероятности.
Ничто из до сих пор сказанного ею не дало ему никаких намёков на дальнейшие действия. Поглядев на остальных, он повысил голос:
— Вы не против, если я немного поговорю с Роуз наедине.
Этим вопросом он заработал себе несколько кислых взглядов, в частности — от Керэн и Элэйн, но после короткого промежутка времени, перемежавшегося случайными комментариями и звоном посуды, они оставили их вдвоём, уйдя со своими тарелками и столовыми приборами на кухню.
Леди Роуз не стала ждать, пока он начнёт:
— Ты кажешься очень изменившимся с тех пор, как я видела тебя в последний раз, — высказала она своё мнение. — Ты повзрослел.
Большую часть его жизни Роуз была ему второй матерью, или, быть может, близкой тёткой. Было странно слышать от неё такие слова.
— Не думаю, что это — взросление, — ответил он. — Скорее это как ноша, лёгшая на мои плечи. У меня складывается такое ощущение, будто без Папы я здесь — единственный, кто эту ношу может нести.
Она ухмыльнулась:
— Ноша — отличное описание взрослости. — Подняв свою чашку, она втянула в себя её запах, и осознала, что уже выпила всё до конца. С видимым разочарованием поставив чашку обратно на стол, она добавила: — Итак, о чём ты хотел меня спросить?
— Мне нужна твоя помощь, — откровенно сказал Мэттью. — Как тебе уже недавно говорили, я теперь могу видеть ветви будущего, но я не упомянул о том, что в данный момент его нет.
Она подняла бровь:
— Вообще нет будущего, совсем?
— Почти, — кивнул он. — Есть какие-то мутные пути, которые выходят из этого момента. Думаю, что они станут яснее, когда мы закончим разговор, если ты скажешь мне нужные вещи.
Роуз откинулась на спинку стула:
— Это предполагает, что я пока что не сказала тебе правду.
— Или что опустила что-то важное, — предложил Мэтт. — Или что ты не сказала мне нужную ложь. — Когда она вопросительно посмотрела на него, он продолжил: — Я не могу предполагать, что мне нужно услышать правду. Всё, что я знаю — это то, что ты знаешь что-то мне неизвестное, и либо эта правда, либо какая-то переиначенная тобой её версия, откроет путь вперёд.
Её губы сжались в кислом выражении:
— Это как-то мало полезно. Ты даже не знаешь, что тебе нужно услышать — правду или вымысел.
— Но ты всё же о чём-то умолчала, верно? — надавил он. — О чём-то важном.
— Да, — признала Роуз, — но я не знаю, является ли это правдой. — Мэттью с интересом подался вперёд, так что она продолжила: — Мы с твоим отцом встретились со Старейшиной Иллэниэлов, каким-то хранителем врат, по имени Кион. Мордэкай с ним сразился, и забрал его силу — но не убил. Потом с ним что-то случилось, и он оставил меня там. Именно Кион отправил меня обратно на эту сторону, но лишь после того, как выдал мне жуткие предсказания.
— И что он сказал?
— Что бы он ни делал, Мордэкай будет становиться всё могущественнее и могущественнее. Любое его действие заставляет его силу увеличиваться, пока она наконец не захлестнёт его, после чего он уничтожит мир. Кион вроде бы полагал, что этот исход неминуем, и что мы можем лишь сидеть, и ждать конца света, — объяснила она.
В его взгляде зажглось понимание:
— Так вот, почему он всё это время прятался. Он пытался ничего не делать.
Роуз печально улыбнулась:
— Вероятно. Похоже, он знает, что с ним происходит.
— А Старейшина знал какое-то решение? — спросил Мэттью.
Она пожевала губу, что было совершенно не в характере Роуз Торнбер:
— Кион сказал, что если бы он забрал силу твоего отца, то уничтожил бы себя после выполнения своей задачи. Не думаю, что для Морта это возможно.
Мэттью думал об этом с минуту, затем ответил:
— Когда я встретился с ним рядом с Ланкастером, его мощь была столь велика, что он не мог ко мне приблизится. Когда он встретился с Мойрой, она сказала, что её обжигало уже на расстоянии половины квартала от него. Вероятно, всё зашло уже слишком далеко, чтобы что-то могло его уничтожить.
Роуз моргнула, и из одного из её глаз выкатилась непрошеная слезинка:
— Он — твой отец. Ты бы смог его убить? Даже будь это возможным, ты бы сумел совершить такое?
Сердце сжалось в его груди, но затем он задал Роуз встречный вопрос:
