Журналистка согласно кивнула. Левон раскрыл номер «Мелоди Мейкер», надел очки и нашел нужную страницу:
– Итак. «Вопрос: что получится, если собрать вместе рассерженного молодого басиста, королеву фолк-музыки, гитарного полубога и джазового ударника? Ответ: „Утопия-авеню“, неподражаемая группа. Их дебютный альбом „Рай – это дорога в Рай“ – один из самых выдающихся альбомов тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. У этой группы весьма внушительный творческий диапазон и впечатляющее качество исполнения. Несомненно, заслуживают внимания песни басиста Дина Мосса: „Оставьте упованья“ – трагический трущобный ритм-энд-блюз; „Вдребезги“ – одинокий отчаянный вопль, оплакивающий разбитые мечты; „Пурпурное пламя“ – семь минут потрясающих гитарных риффов, проникновенное повествование о поисках себя и о становлении личности…»
– Отлично сказано, Эми! – выкрикнул кто-то из гостей.
Левон пригубил рома.
– «Одухотворенный насыщенный голос Эльф Холлоуэй хорошо знаком миллионам ее поклонников. Однако же лишь в этом альбоме в полной мере раскрылся и ее талант клавишника. Особо следует отметить ее зажигательное соло на „хаммонде“ в „Пурпурном пламени“ и кристальную четкость звучания в „Темной комнате“. Ее новые песни превосходны. «Плот и поток» – электрофолковая ода музыке, а „Неожиданно“ – безудержно полыхающий факел…»
– Горячая штучка! – воскликнул Брюс, победно вскинув руки, и поцеловал Эльф.
Грифф с Дином переглянулись, и оба закатили глаза.
– «Но ее знаковая песня – это „Мона Лиза поет блюз“, одна из самых остроумных обличительных музыкальных композиций о трудностях, которые приходится преодолевать женщинам в этом мужском, мужском, мужском мире. Наверняка ее выпустят синглом». – Левон окидывает взглядом присутствующих. – По-моему, с этим все согласны.
Бурные аплодисменты. Грифф заметил, что Венера и Мария хлопали в ладоши синхронно, будто одна пара рук.
– «Гитариста Джаспера де Зута не без оснований сравнивают с Эриком Клэптоном и Джими Хендриксом. Он виртуозно владеет инструментом, с необыкновенной легкостью извлекая красочную палитру звукового многообразия: акустические пассажи, долгие сустейны, фидбэк-эффекты. Он – автор хита „Темная комната“, дебютного сингла „Утопия-авеню“, самой странной любовной баллады, прозвучавшей в передаче „Вершина популярности“. „Свадебный гость“ – волшебный вальс в пламени свечей. Третья песня де Зута, завершающая альбом, называется „Приз“ и повествует о восхождении на вершину славы. По духу она напоминает „Desolation Row“
[79] Боба Дилана, но, как и весь альбом „Рай – это дорога в Рай“, отличается оригинальностью и самобытностью».
Продолжительные аплодисменты.
Грифф достал «Мальборо» из пачки, сунул в рот, охлопал карманы в поисках зажигалки. Мария поднесла к сигарете зажженную спичку. Венера, дождавшись, когда он прикурит, ее задула. Глаза у обеих были огромные, как четыре полных луны.
– И наконец, – сказал Левон. – «Преступлением было бы не упомянуть Гриффа Гриффина, ударника „Утопия-авеню“. Он держит ритм, как Чарли Уоттс, неистовствует за ударной установкой, как Кит Мун, и свингует, как Джинджер Бейкер…»
Венера и Мария нежно погладили правый и левый бицепсы Гриффа. Это жутковато завораживало и возбуждало.
– «…Ритм-секция Мосса и Гриффина – невидимая движущая сила, которая объединяет все композиции этого многогранного альбома. „Рай – это дорога в Рай“ наверняка станет классикой рок-музыки…» – Левон обвел взглядом присутствующих. – Эми, даже мне не удалось бы так точно выразить свои чувства к «Утопия-авеню».
Снова аплодисменты. «Слезы и сопли», – подумал Грифф и решительно поставил стакан на каминную полку.
– Ты куда? – спросил Дин.
– Отлить надо.
Каламиново-розовую стену над писсуаром, как раз на уровне глаз, покрывали надписи. Может, тупая похабщина, а может – остроумная похабщина, но у Гриффа не было сил преобразовать буквы в слова, так что он просто разглядывал их, как иероглифы. В сливном отверстии булькало. Грифф затянулся «Мальборо» и швырнул окурок в желтоватую лужицу. Окурок зашипел. Хлопнула дверь, в туалет ворвался пятничный шум паба. У соседнего писсуара возник Дин, расстегнул ширинку, напевая мелодию из «Рожденной свободной».
– Ну-ну, – сказал он. – Значит, Венера и Мария?
– А что в них такого?
– Так ведь ежу понятно, что они не прочь поиграть на твоих колокольцах.
– Да ну. Просто очередные поклонницы.
– И что?
– А то, что им нужна рок-звезда. Сам я им не нужен.
– Да какая разница?! Зато затащишь в койку. Обеих.
Грифф вспомнил об Эльф. И о Брюсе.
– Да не стремайся ты. Чего тут бояться?
– Ну, хотя бы мандавошек и триппера, для начала.
– Кстати, у нас, в Грейвзенде, есть хорошая присказка о проблемах женской гигиены.
– Ага, вот ты мне ее сейчас озвучишь, а я потом до Пасхи не смогу смотреть на еду.
Дин с притворной обидой уставился на него:
– А что, нельзя просто дать товарищу полезный совет? Глядишь, и пригодится. Короче, если пахнет молоком, смело действуй елдаком. Если пахнет тухлой рыбой, говори: «Нет-нет, спасибо».
Грифф с трудом сдержал улыбку:
– Ну ты и пошляк.
– Талант. – Дин застегнул ширинку. – И не отказывайся от тройничка. Такое не каждый день предлагают. Да и вообще, тебе не помешает расслабиться, а то ты какой-то бледный, тихий… вроде как голодный.
Две недели спустя Грифф стоит с подносом – порция трески с жареной картошкой и бутылка кока-колы – и оглядывает придорожную закусочную «Синий вепрь» на станции техобслуживания у развязки Уотфорд-Гэп. Ночью здесь два типа посетителей. Первый – дальнобойщики, коротко стриженные, в клетчатых рубахах, пузатые, с больными поясницами. Они читают «Миррор» и «Спортинг пост», сверяются с атласами и обсуждают маршруты, количество миль на галлон бензина, опасные повороты и засады полицейских с радарами. Второй тип – гастролирующие исполнители, их менеджеры, техперсонал и – у кого есть – свита поклонников. Почти у всех парней волосы до плеч. Прикиды по последней моде: узорчатые рубахи в «огурцах», оборки, панбархат и велюр. Все сплетничают о лейблах, контрактах, обсуждают площадки, инструменты, таинственные банкротства промоутеров, невыплаченные гонорары за предыдущие гастроли. Стива – брата Гриффа – пока не видать. Грифф не волнуется. Ночь морозная, на обледенелых дорогах пробки. Битловский столик свободен, и Грифф с подносом направляется туда. Все группы, гастролирующие по Великобритании, заезжают в круглосуточную закусочную «Синий вепрь» у развязки Уотфорд-Гэп (кстати, совсем не рядом с Уотфордом), которая служит неофициальной границей между югом и севером Англии. Когда Джими Хендрикс впервые приехал в Лондон, то, наслышавшись о «Синем вепре», решил, что это классный ночной клуб где-нибудь в Найтсбридже или в Сохо.
