Грифф садится на место Ринго, потому что с него хорошо видна Зверюга, припаркованная поближе к закусочной. Вряд ли кто-то из музыкальной братии рискнет разбить окно в микроавтобусе, чтобы стащить усилок, но, как считает Грифф, осторожность никогда не помешает. Он набрасывается на рыбу с картошкой. Пока «Утопия-авеню» добралась до Бирмингема, пока отыграли на разогреве у The Move в клубе «Карлтон-боллрум», пока доехали сюда… Грифф страшно проголодался. Рыба, конечно, не такая свежая, как в Гулле, но сейчас Гриффу все равно. Он поливает треску уксусом из липкой бутылки, запихивает кусок в рот. Подходит Джаспер, опускает на стол поднос: яичница, фасоль в томате, поджаренные помидоры, гренки.
– Хорошо тут, тепло. Это битловский столик?
– Ага. Ты сидишь на месте Джорджа.
Джаспер аккуратно разрезает квадратный гренок на четыре части, накладывает на один кусочек фасоль.
– А ты на месте Ринго?
– Ты просто телепат, де Зут.
Джаспер сосредоточенно жует.
– «Крючок» отлично звучал.
– Лучшая песня Дина. Только ему не говори.
Дин приносит сэндвич с беконом и порцию жареной картошки, усаживается на место Маккартни.
– Эй, а вы видели, кто вон там, в углу, сидит?
Грифф смотрит в указанном направлении и ворчит:
– Долбаные Herman’s Hermits. Слащавая попса. От их попевок кариес бывает.
– Эти слащавые попевки принесли им гастроли в Штатах, – говорит Дин. – Двадцать концертов. Может, попроситься к ним на разогрев?
Эльф садится на место Джона Леннона. У нее на подносе слоеный пирожок и картошка.
– Высоко сижу, далеко гляжу, вижу… что-то на HH.
– Вот я как раз и говорю: может, попроситься к ним на разогрев? На американские гастроли?
Эльф заправляет бумажную салфетку за воротник блузки:
– Нет уж, лучше своими силами, чем на хвосте у Herman’s Hermits.
– Так это ж сколько сил надо, чтобы переплыть Атлантический океан! – вздыхает Дин, уныло тыча вилкой в ломтик картошки.
«Ну да, где те силы, – думает Грифф. – Один сингл поднялся до шестнадцатого места в чартах, а второй сначала занял семьдесят пятое, а потом сгинул без следа». После концерта в Бирмингеме Левон объявил, что второй сингл «Утопия-авеню» больше не в первой сотне чарта, так что по пути сюда Дин молчал. Что, вообще-то, ему несвойственно.
– Мы слишком энергичны для разогрева, – говорит Джаспер. – Основные исполнители не любят, когда их затмевают.
– Вот как сегодня, – добавляет Эльф. – Менеджер The Move сначала весь такой, мол, удачи вам, ребята, а после «Приза» прибегает к Левону и орет: «Убирай их со сцены, по-быстрому, не порть мне концерт…»
– Однажды Арчи Киннок поехал с гастролями на север и взял на разогрев The Yardbirds, – говорит Грифф. – Так из двенадцати выступлений отыграли всего три. The Yardbirds затмили бедного Арчи на фиг. Он не выдержал и отменил остальные концерты. А Эрик Клэптон написал про это песню «Green-Eyed Monster Blues»
[80].
– А я думал, это песня о женщине, – говорит Джаспер.
Грифф накладывает толченый горох на ломтик картофеля.
– Ну вот, теперь ты наконец знаешь правду. Кстати, а здорово Эльф сегодня сказала: «Если поднести билет к пламени, то на бумаге проступят слова „Мы выпустили новый альбом“», и какой-то придурок в зале тут же поднес свой билет к зажигалке! Хорошо хоть весь зал не спалил.
– Это я у Пегги Сигер слямзила. – Эльф поливает картошку кетчупом. – Дин, а твой «Крючок» снова прошел на ура.
Дин кривится, смотрит на свой сэндвич.
– Угу, в отличие от «Оставьте упованья», которая рухнула, как свинцовый дирижабль. А все потому, что «Илекс» не стал ее продвигать. В «Нью мюзикл экспресс» и в «Мелоди мейкер» даже рекламы не было.
Эльф с Гриффом переглядываются.
– Слушай, ну бывает же, что хорошие песни плохо продаются, – говорит Грифф. – А плохие, наоборот, с руками отрывают. Вон как у Herman’s Hermits. Не волнуйся, «Илекс» нас не бросит.
– Грифф прав, – добавляет Эльф. – Это же не конец света…
– Это катастрофа! – Дин отодвигает тарелку.
– Да ну тебя! – Терпение Гриффа лопается. – Голод в Китае, землетрясение на Филиппинах, победа футбольной команды Лидса над Гуллем – вот это катастрофы. Так что подбери сопли. Ну или уходи из группы и наймись в кофейню.
Дин сокрушенно вздыхает:
– Вот в следующий раз, если мне позволят, конечно, я еще что-нибудь предложу, а «Илекс» сразу откажет, мол, хватит, ты уже наобещал, что «Оставьте упованья» станет хитом.
В «Синем вепре» приторно, сиропно наигрывает «Тихая ночь, святая ночь».
– Если бы на сингле была «Мона Лиза», мы бы точно оказались в первой рождественской десятке.
– Это еще не известно, – говорит Эльф.
– А вот Эми считает именно так. И ты, наверное, тоже.
– Дин, ну сколько можно плакаться? Не надоело еще?
– Эй! – Джаспер показывает всем свои часы. – Наступил сочельник.
– Так, все быстро помирились и поцеловались, – велит Грифф. – Иначе попадете в список озорников и останетесь без подарков.
– Не буду я с ним целоваться, – возмущается Эльф. – Уж лучше облобызать…
– Питера Поупа? – ехидно напоминает Дин.
Эльф немного успокаивается:
– Гм…
– Извини, – говорит Дин.
– В общем, во всем виноват жребий.
– Так выпьем же за то, чтобы не оставлять упованья, – предлагает Джаспер, салютуя стаканом фруктовой газировки «Тайзер»; похоже, иногда ему нравятся словесные игры.
– Так выпьем за «Утопия-авеню», – говорит Дин. – Спрашивайте в музыкальных магазинах, на букву «У», между Ширли Темпл и Аннетт Фуничелло.
Грифф закуривает.
– Мы за две недели записали девять классных песен. А многим группам приходится пихать в альбомы всякую хрень, чтобы дотянуть до объема. В отличие от нас.
– Да, вот если бы с тобой согласились человек эдак с миллион… – вздыхает Дин и осекается, заметив кого-то за плечом Гриффа. – Маркус?
Грифф оборачивается. За спинкой его стула стоит тип в розовом длиннополом пиджаке, на носу очки с бирюзовыми стеклами, на плечах черная накидка, волосы перехвачены ленточкой, расшитой рунами.
– Дин! Вот так встреча!
– Ну, в «Синем вепре» всегда так. Никогда не знаешь, с кем пересечешься. Эльф, Грифф, Джаспер, знакомьтесь – это Маркус Дейли, гитарист «Броненосца „Потемкин“».
