Атака оказалась неожиданной, и «проспавшие» ее бургундцы начали отступать. Жанна со своими жадными до добычи пьемонтцами бросилась их преследовать. Однако тут на поле боя совершенно неожиданно появился сильный отряд графа Жана Люксембургского, услышавшего шум боя и подоспевшего от лежавшего в 2 км Клеруа. Теперь уже в рядах наемников, не ждавших такого поворота событий, началась паника, и они врассыпную бросились назад к городским воротам. Жанна с несколькими людьми попыталась прикрывать этот беспорядочный отход, но безуспешно.
Верный Жан д’Олон умолял ее отойти, пока еще была возможность спастись.
— В город, Жанна, в город, или мы все погибли! — кричал он ей, но она не слушала его и упрямо твердила:
— Нет, мы победим, победим!
Тогда он схватил ее коня под уздцы и, несмотря на бурные возражения, потащил его вслед за остатками разбежавшегося войска. Потеряв голову, пьемонтцы жалкой, беспорядочной толпой неслись к Компьеню.
Пленение Жанны д’Арк. Худ. Поль Легер
У входа на узкий мост через Уазу началась давка, а когда Жанне удалось пробиться к нему, она увидела, что мост уже поднят и городские ворота наглухо закрыты. Путь к спасению был отрезан. К Жанне кинулось несколько бургундских солдат. Дальнейшие события хронист Жорж Шателлен, находившийся на службе у герцога Бургундского, описывает следующим образом:
«Некий лучник, человек резкий и крутого нрава, которому сильно досаждало, что женщина, о которой он так много слышал, вот-вот справится со столькими отважными мужчинами, схватил ее сбоку за накидку из золотого полотна, стянул с лошади и она плашмя упала на землю».
Облаченный в тяжеленные доспехи, рыцарь не мог без посторонней помощи подняться на ноги. Поэтому существовал специальный ритуал сдачи в плен. Победитель должен был произнести фразу: «Сдавайтесь мне и дайте заверение в покорности», а побежденный — повторить эту же фразу от первого лица. Упавшая с лошади Жанна дала заверение в покорности сиру Лионелю де Вандонну (Lionel de Wandonne), наместнику Жана Люксембургского.
Другой бургундский хронист Ангерран де Монтреле записал:
«Бургундцы и англичане были очень рады, больше, чем если бы взяли 500 воинов, так как они не испытывали страха и не боялись ни капитанов, ни других военачальников так, как до сего дня Деву».
Как же могло случиться такое, что ворота французского города оказались закрытыми прямо перед носом у Жанны? Может быть, это было необходимо для спасения жителей? Да вроде бы нет: в Компьене находился гарнизон, достаточно сильный для того, чтобы отбить сумбурную атаку бургундцев.
А может поступок коменданта города Гийома де Флави, по приказу которого перед Жанной захлопнулись ворота, был прямым предательством? С полной достоверностью ответить на этот вопрос невозможно: предатели, как правило, не оставляют явных свидетельств своих преступлений. Правда, ходили слухи, что Гийом де Флави состоял в тайном сговоре с врагами Жанны при дворе Карла VII: в частности, указывали на то, что он приходился близким родственником архиепископу Реньо де Шартру и выполнял какие-то поручения Жоржа де ля Тремуйя. Если так, то вполне возможно, что 23 мая 1430 года Жанну попросту преподнесли врагам на «блюдечке с голубой каемочкой».
Такова официальная версия. В частности, историк Александр Сорель в своей работе «Пленение Жанны д’Арк у Компьеня» открыто говорит о том, что Гийом де Флави — предатель.
Иван Лесны пишет:
«Позднее все поверили в то, что она попала в устроенную ловушку, и что к этому имело отношение окружение Карла VII. Говорили о том, что комендант города Компьень Гийом де Флави умышленно опустил решетки крепостных ворот так быстро, чтобы перекрыть Жанне и ее отряду дорогу в безопасное укрытие».
У Антонио Сикари в «Портретах святых» читаем:
«Жанна говорила: «Я не боюсь ничего, кроме предательства».
И ее предали: когда при защите Компьеня она великодушно осталась с немногочисленными верными ей солдатами отражать натиск врага, чтобы позволить войску вернуться в город, капитан крепости приказал поднять подъемный мост, отрезав ее.
Ее схватили с «большей радостью, чем если бы взяли 500 солдат», по словам хрониста. А один бургундский (то есть «вражеский») солдат, присутствовавший при этом, сказал, что капитан, принявший меч Жанны был «так рад, будто взял в плен короля».
Но похоже, что все обстояло гораздо проще. Посмотрим, что об этом пишет уже не раз цитированный Персеваль де Каньи:
«Когда губернатор увидел огромное количество англичан и бургундцев, готовых взойти на мост, страх потери города заставил его поднять мост и закрыть ворота. Таким образом, Дева и немного людей вместе с ней остались вне стен города».
Как бы то ни было, Гийом де Флави обессмертил себя своим приказом. Ведь кто бы вспомнил о нем спустя столько времени, если бы не связанный с его именем факт пленения Жанны? Очевидно, что никто.
Итак, то, что должно было рано или поздно случиться, произошло. Молодая девушка, много месяцев путавшаяся под ногами бывалых воинов в многочисленных сражениях, просто обязана была либо попасть в плен, либо, что еще хуже, быть убитой какой-нибудь случайной стрелой.
Отметим, что вместе с Жанной попали в плен Жан д’Олон, Пьер д’Арк и еще несколько человек.
Отметим также и тот факт, что с Гийома де Флави так никто потом и не спросил за то, как он поступил с Жанной. Видимо, в то время никто не счел его поступок предательским. Или же он просто выполнил определенный «заказ», и «заказчики» не стали делать из него (как это часто происходило в истории) «козла отпущения».
Глава пятая
Участь пленницы
Жан Люксембургский
Итак, брошенная всеми как в прямом, так и в переносном смысле, Жанна оказалась в плену у людей графа Жана Люксембургского.
Кто же был этот Жан Люксембургский? Без ответа на этот вопрос невозможно ответить и на другие важные вопросы. Например, мог ли он не продавать Жанну англичанам? Мог ли он вернуть ее французскому королю Карлу VII?
В 1429 году Жану Люксембургскому, графу де Линьи, исполнилось 37 лет. Он был отпрыском знатного дворянского рода, давшего некогда двух царских особ — императора Германии и короля Чехии. Он был предан герцогу Бургундскому, но одновременно с этим считался официальным советником английского короля Генриха VI, то есть находился у него, как сейчас сказали бы, «на ставке» в 500 ливров в год. Кроме того, его брат Людовик Люксембургский был кардиналом в Англии и заседал в Королевском совете.
Таким образом, совершенно очевидно, что Жан Люксембургский был просто обязан передать свою пленницу англичанам. И упрекать его за это, а тем более обвинять в отсутствии чести и погоне за наживой, нет никаких оснований.
