Морис Гарсон в своей статье «Тайна смерти Жанны д’Арк» признает, что «великие исторические загадки всегда привлекали исследователей». Далее он пишет:
«Все покоится на двух фактах. Все остальное вторично. Не подлежит сомнению, что в Орлеане получили в 1436 году письма от Девы, якобы сожженной за 5 лет до этого. Также не подлежит сомнению, что подлинность этих писем были подтверждена братом Жанны д’Арк. Наконец, не подлежит сомнению, что в 1439 году Жанна лично появилась в Орлеане и была там принята под именем дамы дез Армуаз».
Морис Гарсон признает и тот факт, что Жанна вышла замуж за Робера дез Армуаз. Он признает также и факт наличия купчей от 7 ноября 1436 года, упомянутой бенедиктинцем доном Кальме (Dom Calmet) в «Истории Лотарингии», в которой говорится о том, что Робер дез Армуаз передал свое имущество «в полноправное пользование Жанне дю Лис, Деве Франции». Однако к этому он добавляет:
«Но при этом забывают сказать, что тот же дон Кальме в «Истории Лотарингии» сделал приписку: «Это была Орлеанская Дева или скорее авантюристка, которая взяла ее имя и вышла замуж за сеньора Робера дез Армуаз».
Далее Морис Гарсон, говоря о реакции жителей Орлеана и противореча сам себе, задается вопросом:
«Освобождение города имело место 10 лет назад, и множество людей видели настоящую Жанну… Как коллективная легковерность — не имевшая, кстати, прецедентов — позволила узурпаторше быть признанной?»
Действительно, не сошли же все эти люди с ума? Не было же все это коллективным помешательством? Галлюцинацией? Ответа на эти вопросы Морис Гарсон не дает. Он лишь ограничивается умозаключением:
«Это хороший сюжет для исследований психологов».
Довод, прямо скажем, далекий от научного.
А вот еще одно соображение Мориса Гарсона. Он пишет:
«Один эрудит, господин Лекуа де ля Марш (Lecoy de la Marche), нашел бесценный документ, который, похоже, кладет конец истории. В 1457 году король Рене вручил письменное помилование одной авантюристке, схваченной в Сомюре за мошенничество. Она была тогда вдовой Робера дез Армуаз и была замужем за Жаном Дуйе. В документе было сказано, «что она долгое время звала себя Жанной Девой, вводя в заблуждение многих людей, которые раньше видели Деву, освободившую Орлеан от старых врагов королевства». Мы не имеем права игнорировать этот текст».
Получается, что этот текст игнорировать мы не имеем права, а все остальные свидетельства, в том числе и письменные, — имеем. Интересная логика!
На самом же деле, Альбер Лекуа де ля Марш писал о некоей Жанне де Сермез (Jehanne de Sermaises). В другом месте он называет ее Жанной де Сармуаз (Jehanne de Sarmoises). То есть это была некая Жанна из Сермеза или из Самруаза. Как говорится, не факт, что речь в документе шла именно о Жанне дез Армуаз.
Конечно, мы не имеем права игнорировать этот текст, но у Лекуа де ля Марша говорится о том, что «против Жанны не последовало никакого юридического преследования», и она «довольствовалась тем, что удалилась».
Этому факту почему-то не придается значения. Но ведь это странно: авантюристка схвачена за явное мошенничество, но ее не наказывают, а спокойно отпускают восвояси. Отсутствие какой-либо логики здесь почему-то не волнует тех, кто уверен в том, что супруга Робера дез Армуаз была банальной авантюристкой.
Еще чуть ниже Морис Гарсон, кстати сказать, атакует и версию о чудесном спасении Жанны. Его доводы таковы:
«Считают, что Жанна д’Арк смогла бежать по подземному ходу, который вел от Руанской тюрьмы к дому, в котором жил герцог Бэдфорд. Чтобы подтвердить эту романтическую версию, цитируют текст процесса реабилитации: «Et quod dux Bedforiae erat in quodam loco secreto ubi videbat eamden Johannam visitari».
Тут имеет место путаница. Loco secreto — никогда не означало подземный ход. А вся фраза правильно должна переводиться так: «Герцог Бэдфорд имел скрытное место, откуда он мог наблюдать за тем, как Жанна принимала визитеров».
Но ведь есть и другие трактовки этого фрагмента текста. Например, историк М. Эрвье утверждает, что в темнице Жанны был подземный ход, через который она и сбежала. Далее он уточняет, что его «утверждение основано на документах следственной комиссии, где подробно описана обстановка места происшествия».
А вот мнение Жана Гримо:
«Этот подземный ход был «тайным местом», где герцог Бэдфорд встречался с Жанной, о чем ясно сказано в судебном протоколе по этому делу: «И упомянутый герцог Бэдфорд не раз являлся в сие тайное место, дабы повидаться с осужденной Жанной».
Даже лидер «традиционалистов» Режин Перну переводит эту фразу следующим образом:
«У герцога Бэдфорда было укромное место, где он мог принимать Жанну, которая наносила ему визиты».
Наносила визиты! А это значит, что Жанна как-то приходила в это «укромное место» из своей темницы, да и сам герцог в него тоже как-то приходил из своего дома…
Короче говоря, на каждую гипотезу всегда найдется своя контргипотеза, на каждый довод — свой контрдовод.
Морис Гарсон, делая выводы, прибегает к следующей конструкции:
«Нам не хватает места, чтобы один за другим рассмотреть все аргументы. Ни один из них не выдерживает критики».
В самом деле, «ни один из них не выдерживает критики» — и все тут. Десятки, даже сотни людей признали в супруге Робера дез Армуаз Жанну д’Арк — это все ерунда. Коллективное помешательство. Или коллективное мошенничество.
«Научный» же подход Режин Перну вообще удивляет своей непробиваемостью:
«Все доводы псевдоисториков не заслуживают того, чтобы на них долго останавливаться».
Вот так! Не больше и не меньше! И никаких пояснений, кого считать псевдоисториками. Наверное, всех тех, чье мнение хоть чем-то отличается от общепринятого.
Прибытие Жанны в Париж и ее «разоблачение»
Окрыленная орлеанским триумфом, в 1440 году Жанна отправилась в Париж. Орлеан — Орлеаном, но все же это — глубокая провинция, а Париж — это Париж. Фактически это была попытка полной, можно сказать, общенациональной «реставрации» Жанны д’Арк.
Цель этой поездки очевидна: Жанна мечтала занять причитающееся ей законное место подле брата-короля.
Но вот вопрос, а нужна ли была такая «реставрация» Карлу VII? С его точки зрения, Жанна уже давно выполнила свою функцию, и ее появление в Париже казалось ему крайне нежелательным. Зачем делиться с кем-то славой? Ведь это только те, кто ничего не имеют, готовы делиться с другими…
Парижский парламент, а в то время это было только судебное учреждение, получив указание короля, предпринял меры, чтобы не допустить такого же восторженного приема Жанны, как это было в Орлеане.
А лучше вообще не допустить приема, и сделать это было не так уж и сложно. Еще по пути в столицу Жанна была задержана и взята под охрану. Париж — это не провинциальный Орлеан, здесь Жанну лично практически никто не знал, и рассчитывать ей было не на кого. Одного разговора «с пристрастием» оказалось достаточно, чтобы Жанна поняла, что идея триумфального въезда в Париж была, скажем так, не самой удачной. В результате, Жанна вынуждена была объявить себя самозванкой. Мол, извините, бес попутал.
