Тем временем Джеронимо Сончино, уехавший в ссылку в Константинополь, где он продолжал семейные традиции, с горечью жаловался на «несправедливую» конкуренцию, которая уничтожила его предприятие.
Бомбергу повезло с соратниками и подчиненными. Гийом ле Бе, лучший гравер-шрифтовик своего времени, чьи латинский и греческий шрифты по сей день считаются непревзойденными, изготовил для него шесть разных древнееврейских шрифтов. Начиная с 1524 года типографией управлял Исраэль, сын Баруха Аделькинда, иммигрант из Германии, который ненадолго поселился в Падуе. Он отвечал за выпуск большинства книг, произведенных в типографии Бомберга. Если Талмуд вышел из печати в первую очередь благодаря энтузиазму Бомберга, не в меньшей степени типография обязана своим успехом техническому мастерству Аделькинда. В конце дней последний уступил давлению близких и перешел в христианство, взяв имя Корнелио (впрочем, недавние исследования заставляют усомниться в вероотступничестве Аделькинда). Несмотря на вероятное вероотступничество, иудаика многим ему обязана, и его заслуги нелегко забыть. Спустя долгое время после закрытия типографии Бомберга Корнелио Аделькинд и его сын Даниэль (названный в честь знаменитого работодателя) продолжали активно издавать книги на иврите, теперь уже за свой счет и меньшими тиражами – в Венеции и соседних городах.
Не меньше повезло Бомбергу с редакторами. Как уже отмечалось, первым из них стал Феличе да Прато, обладавший гораздо большими знаниями, чем большинство евреев-выкрестов. Правда, с Бомбергом он работал недолго, поскольку его вызвали в Рим и поручили заниматься миссионерской деятельностью среди бывших единоверцев. Маловероятно, чтобы его достижения на том поприще сравнялись с редактированием Талмуда, вышедшего в свет уже после его отъезда. Научное редактирование главным образом осуществлял ученый рабби Хийя Меир бен Давид. Столь же неустанно он руководил подготовкой других раввинистических трудов, которые вышли из печати в последующие годы. Второе издание раввинистической Библии редактировал Якоб бен Хайим из Туниса. Хотя позже он перешел в христианство, его ученость сомнению не подлежит. Еще одним помощником Бомберга был Авраам де Балмес, врач, грамматист и философ (он получил медицинский диплом благодаря вмешательству папы Александра VII, был личным врачом кардинала Гримани и, по отдельным сведениям, преподавал философию в Падуанском университете). Бомберг издал его «Микне Авраам» – новаторский двуязычный труд по грамматике – в то время, когда ни один еврей не брался за такое трудное дело. Элиас Левита, который учил ивриту кардинала Эдигио из Витербо и состоял в переписке со всеми выдающимися учеными своего времени, в 1527 году бежал в Венецию, потеряв все во время ужасного разграбления Рима. Он стал корректором в типографии Бомберга. Там он имел удовольствие выпустить и несколько собственных трудов, в том числе один, написанный во исполнение обета, как знак признательности за свое удачное бегство. В семидесятилетнем возрасте, на время оставив работу в Венеции, он перебрался на ту сторону Альп и руководил еврейской типографией, которую Фагиус основал в Исни. Но в 1544 году, когда Бомберг возобновил работу, Элиас Левита вернулся в Венецию и оставался с Бомбергом до 1548 года, когда работу пришлось прекратить. Сам он умер на следующий год.
В конце своих дней Даниэль Бомберг вернулся в родной Антверпен, оставив управление типографией на сына Давида, который работал с отцом с 1527 года. Однако он по-прежнему осуществлял общее руководство венецианской типографией, которая в последние годы работала весьма плодотворно. Даже после его смерти в декабре 1553 года, когда типографию закрыли на пять лет, ее слава не угасла. Большая часть литер перешла к типографиям, которые пришли ей на смену; их владельцы неудержимо хвастали, что стали владельцами настоящего сокровища. А полвека спустя, когда Кристофер Плантин, земляк Бомберга, пожелал выпустить издание Библии на иврите, он не нашел лучшего шрифта, чем шрифт Даниэля Бомберга, о чем с гордостью сообщалось на титульном листе.
В старости Даниэль Бомберг был уже не единственным типографом, который издавал в Венеции книги на иврите. Примерно в конце первой половины XVI века в еврейском книгопечатании внезапно возникла острая конкуренция. Все начали братья Фарри, которые уже завоевали определенную репутацию, издавая книги на латыни и итальянском. Задетые успехом Бомберга, они в 1544 году стали его соперниками. В течение одного 1544 года Фарри издали серию из десяти книг на иврите. Для их набора они воспользовались услугами Корнелио Аделькинда, который, однако, не разрывал связи с типографией Бомберга. Предприятие, которое вряд ли сопровождалось большим коммерческим успехом, прекратило свое существование так же внезапно, как и возникло. Одновременно такую же, только еще более краткую, экскурсию в мир еврейского книгоиздания совершил Франческо Бручиоли, выпустив два разрозненных издания. В 1547–1548 годах Меир Паренцо, один из главных сотрудников Бомберга, напечатал несколько книг за свой счет. Кстати, Паренцо был единственным независимым издателем-евреем
[26] вплоть до падения Венецианской республики.
В 1545 году возникло более претенциозное предприятие. Марко Антонио Джустиниани, выходец из знаменитой патрицианской семьи, учредил в окрестностях Риальто еврейскую типографию. Ему удалось переманить к себе почти всех сотрудников еврейского отдела типографии Фарри; шрифты для него изготавливал не только Гийом ле Бе, но и не менее прославленный Мишель Дюбуа. В качестве своей типографской марки он выбрал традиционное изображение Иерусалимского храма, которое сопровождалось стихом: «Слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего, говорит Господь Саваоф» (Аггей, 2: 9). Как оказалось, хвастал он зря. Джустиниани не мог сравниться с Бомбергом ни безупречностью, ни значимостью, ни числом изданий, хотя многие изданные им книги отличались высоким качеством. Самым примечательным стало издание в 1546–1551 годах Вавилонского Талмуда. Впрочем, оно почти целиком было основано на первом издании, вышедшем несколькими десятилетиями ранее, пусть и с немногочисленными важными дополнениями. В 1548 году, когда типография Бомберга прекратила существование, Джустиниани недолго обладал монополией на еврейское книгоиздание в Венеции, так как его типография была всего одной из трех во всем мире, где издавали такие книги.
На следующий год произошел инцидент, в котором типография Джустиниани сыграла главную роль и которому суждено было отразиться на всем еврейском мире. Литературе на иврите угрожало полное исчезновение. Рабби Меир Падуанский, выходец из выдающейся семьи раввинов, которая берет свое начало в городе Катценел-ленбоген в прусской провинции Гессен-Нассау, принадлежал к числу самых видных талмудистов своего времени; его мнением по запутанным вопросам еврейского права интересовались во всей Европе. Он щедро делился обширными знаниями и руководил подготовкой к публикации «Сильной руки», знаменитого кодекса законов Моисея Маймонида. Судя по всему, условия, предложенные Джустиниани, который к тому времени стал монополистом на издание еврейских книг в Венеции, оказались слишком невыгодными. Поэтому автор заключил соглашение с другим венецианским аристократом по имени Альвизе Брагадини. Под именем последнего открыли новую типографию, которая в 1550 году и издала труд. Джустиниани немедленно подготовил к печати другое издание «Сильной руки». Скорее всего, он выпустил его на рынок по очень низкой цене, рассчитывая разорить конкурента. Раввин Меир Падуанский, поняв, что у него почти нет надежды компенсировать убытки в венецианских судах, обратился к своему родственнику, Мозесу Иссерлесу из Кракова, который тогда считался крупнейшим авторитетом среди европейских раввинов. Последнему все было ясно. Произошедшее стало недвусмысленной попыткой сбить цену, и потому следовало осудить конкурента как с научной, так и с экономической точки зрения. Поэтому Иссерлес под страхом херема запретил всем евреям покупать издание, выпущенное Джустиниани.
