31. Эти явления пытались объяснить следующим образом. То место сетчатки, на которое падал образ темного креста, нужно рассматривать как отдохнувшее и восприимчивое. Умеренно освещенная поверхность действует на него живее, чем на остальные части сетчатки, которые восприняли свет через оконные стекла и, приведенные в деятельность этим значительно более сильным раздражением, воспринимают серую поверхность всего лишь как темную.
32. Этот способ объяснения представляется для настоящего случая довольно удовлетворительным; однако в виду будущих явлений мы вынуждены выводить это явление из более высоких источников.
33. Глаз бодрствующего проявляет свою жизненность особенно в том, что безусловно требует смены своих состояний, проще всего осуществляющейся в переходе от темного к светлому и наоборот. Глаз не может и не хочет ни на миг сохранять без изменения специфическое, обусловленное объектом состояние. Напротив, он вынуждается к своего рода оппозиции, которая, противопоставляя крайности крайность, средним ступеням – средние, тотчас же связывает противоположное и, как в последовательности, так и в одновременности и одноместности, стремится к цельности.
34. Быть может, то особенное удовольствие, которое мы ощущаем при созерцании хорошо выдержанной светотени неокрашенных картин и сходных художественных произведений, возникает главным образом благодаря одновременному восприятию цельности, которая вообще дается органу только в последовательности, да и то им больше ищется, чем достигается, и, даже достигнутая, никогда не может быть удержана.
3. Серые поверхности и образы
35. Значительная часть хроматических опытов нуждается в умеренном свете. Достичь его мы всегда можем с помощью более или менее серых поверхностей, и потому нам надо заблаговременно ознакомиться с серым цветом, причем едва ли нужно замечать, что во многих случаях стоящая в тени или полусвете белая поверхность может сойти за серую.
36. Так как серая поверхность занимает промежуточное положение между светлым и темным, то приведенное выше (п. 29) в качестве феномена может быть поднято до удобного эксперимента.
37. Подержите черный кружок перед серой поверхностью и, отняв его, продолжайте пристально смотреть на то же место, которое он занимал; оно покажется много светлее. Подержите таким же образом белый кружок, и это место покажется потом темнее остальной поверхности. Если переводить глаза взад и вперед по поверхности, то в обоих случаях образы будут тоже как бы двигаться по ней туда и сюда.
38. Серый кружок на черном поле кажется гораздо светлее, чем тот же кружок на белом поле. Если поставить оба случая рядом, то с трудом можно убедить себя в том, что оба кружка окрашены одной краской. Мы думаем, что здесь снова сказывается большая подвижность сетчатки и то молчаливое противодействие, которое принуждено проявлять все живое, когда ему навязывается какое-либо определенное состояние. Так, вдыхание уже предполагает выдыхание, и наоборот; каждая систола – свою диастолу. Это – вечная формула жизни, проявляющаяся и здесь. Раз глазу навязывается темное, он требует светлого; он требует темного, когда ему преподносят светлое, и тем самым проявляет свою жизненность, свое право охватить объект, порождая нечто, противоположное объекту.
4. Ослепительный неокрашенный образ
39. Когда смотришь на ослепительный, совершенно неокрашенный образ, он производит сильное и длительное впечатление и замирание его сопровождается цветовым эффектом.
40. Пусть в возможно затемненной комнате имеется в ставне круглое отверстие дюйма три в диаметре, которое можно по желанию открывать и закрывать; впустите через него солнечный свет, примите его на белую бумагу и пристально посмотрите с некоторого расстояния на освещенный кружок; закройте затем отверстие и смотрите в самое темное место комнаты: вы увидите парящее перед вами круглое световое явление. Средина кружка представится вам светлой, бесцветной, желтоватой, края же сразу станут пурпуровыми.
Пройдет некоторое время, пока этот пурпуровый цвет не распространится извне, закрывая весь кружок и вытесняя наконец светлый центр. Но лишь только весь кружок окажется пурпуровым, край начинает синеть и синий цвет мало-помалу вытесняет, распространяясь внутрь, пурпур. Когда кружок становится совершенно синим, край делается темным и бесцветным. Проходит долгое время, пока бесцветный край не вытеснит совершенно синеву и весь кружок не станет бесцветным. После этого образ мало-помалу убывает, оказываясь одновременно и бледнее, и меньше. Здесь мы снова видим, как сетчатка рядом последовательных колебаний мало-помалу восстанавливается после властного внешнего впечатления (п. 25, 26).
41. Соотношения длительности этого явления я нашел для своих глаз – одинаково при многих опытах – в следующем виде.
На ослепительный кружок я смотрел пять секунд, затем закрывал заслонку; я видел тогда парящее светящееся пятно, и через тринадцать секунд оно оказывалось совершенно пурпуровым. Затем проходило снова двадцать девять секунд, пока весь кружок не представлялся синим, и сорок восемь, пока он не становился серым. Закрывая и открывая глаза, я все снова оживлял этот образ (п. 27), так что он исчез совершенно лишь по истечении семи минут.
Будущие наблюдатели найдут эти промежутки короче или длиннее, смотря по тому, сильнее или слабее их глаза (см. п. 23). Но было бы очень замечательно, если бы тем не менее можно было открыть при этом известное постоянное численное отношение.
42. Но едва этот удивительный феномен успел возбудить наше внимание, как мы замечаем уже новое его видоизменение.
Восприняв глазом, как было указано выше, световое впечатление и взглянув в умеренно освещенной комнате на светло-серый предмет, мы опять увидим перед собою кружок, но уже темный, который мало-помалу окаймляется извне зеленым краем, и последний, так же как раньше пурпуровый, распространяется внутрь на весь кружок. Когда это произошло, появляется грязно-желтый цвет, который, подобно синему цвету предыдущего опыта, заполняет весь круг и в конце концов поглощается бесцветностью… <…>
44. Как-то я находился под вечер в кузнице, когда раскаленная масса как раз подводилась под молот. Я пристально посмотрел на нее, обернулся и случайно взглянул на стоявший открытым угольный сарай. Огромный пурпуровый образ предстал моим глазам, а когда я перевел взор с темного отверстия на светлую перегородку, то образ представился мне наполовину зеленым, наполовину пурпуровым, в зависимости от более темного или более светлого фона. Как это явление замирало, я тогда не заметил.
45. Подобно затуханию ограниченного яркого образа происходит и затухание общего ослепления сетчатки. Сюда относится пурпуровый цвет, какой видят ослепленные снегом, а также необыкновенно красивый зеленый цвет темных предметов, какой они имеют, после того как долго смотришь на белую бумагу, освещенную солнцем. Как, в частности, обстоит здесь дело, это исследуют в будущем те, юношеские глаза которых еще могут вынести кое-что ради науки.
46. Сюда же относятся и черные буквы, кажущиеся при вечернем освещении красными. Быть может, сюда относится и история о том, как на столе, за который сели для игры в кости Генрих IV с герцогом Гизом, показались капли крови. <…>
