Яхта была уже довольно далеко от берега, земли на горизонте не было, лишь далекие отсветы какого-то большого города. Прогулочная палуба в носу, размером чуть меньше футбольного поля, была ярко освещена. В центре ее стоял круглый стол со стульями; у среза полубака, на носу, оркестр играл джаз.
Тед вспомнил шутку начала десятилетия: «В двадцатых годах нас будут встречать старые друзья: джаз, пандемия и экономическая депрессия». С эпидемией, с горем пополам, справились; экономическая депрессия продолжалась, хоть и не казалась уже столь болезненной, как раньше, а джаз…
А вот и джаз. И его старые друзья – шестнадцать мужчин в сопровождении элегантных женщин, молодых и не очень и одна женщина с огненно-рыжими волосами, под руку с их лидером, восставшим, словно Феникс из пепла, Гарри Фишером. И еще – группа молодежи, новое поколение «Стигма-три».
– А вот и наш Тед! – первым его появление заметил мужчина в белой морской форме – адмирал Алек Дэвидсон. Остальные тут же направились к нему – его друзья, многих из которых он не видел долгие-долгие годы.
– А почему один? – спросил Данте Габриэль Шот, рядом с которым стояла его молодая жена. – Ты же был женат, или я что-то путаю?
– Был, – кивнул Тед, – но…
– Что ты пристал к человеку? – одернул Данте Фрэнк Барзини. – Женщины умеют достать до печенок, если хотят.
– Сам-то ты привез с собой какую-то цыпочку, – поддел Фрэнка Марк Кушнир. – Хотя…
– Народ, вам не о чем больше поговорить? – спросил Гарри; Тед в общей суете даже не заметил, как тот подошел. – Не смущайте мне Тедди, о’кей? И вообще, полночь вот-вот наступит, прошу к столу.
И вся компания, продолжая свою шутливую перебранку, поспешила к столу, на котором не было ничего – лишь в центре стояло нечто, накрытое белой тканью.
Когда все – и ветераны, и молодежь, заняли свои места, Фишер дал знак оркестру умолкнуть – и сдернул покрывало. Под ним оказались чаши, похожие на церковный потир, по числу участников застолья. Каждая чаша была поименована.
– Прошу всех взять свои бокалы, – сказал Гарри, – только берите свои, я не зря их подписал. Это важно, – и показал пример, взяв со стола два бокала, один со своим именем, другой он передал Джинне.
Когда бокалы разобрали, Гарри поднял свой, и сказал:
– Итак, до момента моего рождения осталось одиннадцать минут, и мне есть что сказать вам, друзья мои. Я очень жалею, что за этим столом с нами нет Вальтера. Это большая утрата для всех нас. Бедный Вальтер…
Вы для меня – не просто друзья, не просто мое Почетное общество – я считаю всех вас членами моей семьи. Здесь присутствуют те, с кем я начинал свое дело, и те, кто стали «Стигма-три» только недавно. Большинство из вас поддержало меня в трудную минуту…
Но решение, которое я собираюсь воплотить в жизнь, я принял уже давно.
Знаете, мне всегда казалось несправедливым то, что человеку отпущено так мало времени на земле. И большую половину этого времени мы умираем. Мы не в состоянии достигнуть чего-то по-настоящему великого за те короткие годы, что отпущены нам. Мы не в состоянии даже сполна насладиться жизнью. Мы все время мчимся, все время спешим, мы словно путники, бегущие по перрону с поезда на поезд.
Женщины начинают терять свою красоту еще до того, как обретают мудрость ей под стать. Мужчины едва успевают добиться положения и власти, как некто невидимый и неумолимый останавливает их. Это несправедливо! А если Гарри Фишер считает что-то несправедливым – он это изменит. Вы же знаете?
Все закивали: это действительно было так. Гарри всегда, несмотря ни на какие удары, ни на какие препятствия, достигал поставленной цели.
– И однажды я решил, что я, что Джинна, что каждый из вас – мы достойны большего. Все мы за эти годы добились очень многого, но мне было этого мало. Что с того, что ты самый богатый, самый известный, самый влиятельный, если смерть может отнять у тебя это? Мы должны стать богами – ни больше, ни меньше.
Многие из вас сочтут, что Гарри Фишер сошел с ума. Не торопитесь. Посмотрите на нас с Джинной. Почти все сегодня сказали, что мы выглядим очень молодо, и это был не комплимент, а констатация факта. Так и есть – биологически сегодня нам с Джинной по двадцать пять. И, после сегодняшнего праздника, нам всем останется по двадцать пять очень долго. Двадцать лет старость и смерть будут над нами не властны… И это не фантастика, не фэнтези – это наука. Я нашел строго научный способ остановить и пустить вспять те часы, что отсчитывают время нашей жизни. Крохотный орган вашего мозга, тимус, он же вилочковая железа, сегодня воскреснет, чтобы подарить нам двадцать лет силы и власти.
– Черт, – заметил Дэвисон. – А как воспримут это мои подчиненные?
– Скажешь им, что сделал хорошую пластику, – пожал плечами Марк.
– То есть, вас совершенно не волнует то, что все это похоже на сюжет какого-то блокбастера? – удивился Фрэнк.
– Если это сказал Гарри, то так оно и есть, – ответил Тед, вставая. – Гарри, почти время. Лично я с удовольствием выпью за твое здоровье этот кубок… что бы там ни было.
Следом за Тедом поднялся Алек, за ним – Марк и Данте, за ними – Фрэнк, потом все остальные, даже дамы.
– Верите вы, или нет, не важно, – сказала Джинна. – Не верила даже я. Никто в здравом уме и трезвом рассудке не поверит в такое. Но вот, я перед вами, и мне, черт возьми, снова двадцать.
– За нас, – сказал Гарри, поднимая кубок. – За моих друзей, собравшихся здесь. За мою семью. За будущих американских богов!
Тихо заиграла музыка – оркестр играл «I’ve Got You Under My Skin» Фрэнка Синатры. Все выпили.
– На вкус как ежевика, – тихо сказала девушка, стоящая слева от Теда, между ним и Марком, такая же рыжая, как и Джинна.
– Это вкус вечной молодости, – подтвердил Гарри, давая знак садиться.
Появились официанты с подносами, на которых стояли закуски. Оркестр продолжал играть.
– Прежде, чем мы перейдем к празднованию, – тихо, но так, чтобы его услышал каждый, сидящий за столом, сказал Гарри, – я хочу добавить кое-что еще. Я знаю, что все вы – люди, не обремененные теми атавизмами и пережитками, которые называют моралью. Не мне вам говорить, что людей на земле слишком много. Точнее, не так – слишком много тех, кто мнит себя таковыми. Кто хочет себе равных прав, при этом, не имея особой ценности для человечества. Пришло время преподать им урок.
Шесть лет назад мы пустили пробный шар в лузу – вам это известно под названием «пандемия Сovid-19». Пусть вас не смущает то, что больнее всего эпидемия ударила по нашей стране. Во-первых, мы избавились от множества нахлебников в самих США – умирали, в основном, бедные и никому не нужные. А во-вторых – мы нашли все щели, через которые вирус может пробраться к нам. Нашли, и перекрыли.
Тот, кто может сделать бессмертие, еще легче может создать идеальную смерть. Через шесть дней воздушно-космические силы начнут операцию «Немыслимое-2». Под предлогом инспекционного полета над Евразией наш специально оборудованный самолет рассеет пятьсот доз другого средства – идеального вируса, эпидемию которого невозможно остановить и сложно даже выявить. Через несколько недель Старый Свет будет почти полностью безлюдным, а уцелевших добьет наша армия и наш военно-морской флот, – Гарри чуть поклонился в сторону Алека. Тот довольно улыбнулся. – Потом можно будет немного подождать – и богатства Сибири, производственные мощности Индии и Китая можно будет брать в качестве подарка.
