– Спасибо Вам за это, дон Борис, – сказал Хосе. – Если бы не Вы…
– …но ты еще не стал тем, кем бы тебя хотел видеть я, – продолжил Мелкин. – Ты видишь себя Папой, но что это за цель? Риму предстоит умереть, он уже сегодня слаб, как никогда. Что ты получишь вместе с вожделенной тиарой? Церковь, чьи храмы перестраивают в кабаки, а священники ведут себя так, как некогда стеснялись вести себя жители Содома?
Об этом Хосе не думал, потому ничего не ответил. Но его гостю не нужен был его ответ:
– Зачем тебе служить чужому Богу? Мой любимый ученик дал тебе огромную власть, огромное преимущество. То, что уже вырвалось на свободу, и несет всеобщую гибель, для тебя безвредно. Скажу больше – твоя кровь способна исцелять, твое дыхание способно исцелять, и те, кто припадет к твоей деснице с поцелуем, смогут исцелиться. Зачем служить Богу, если богом можешь стать ты сам?
Хосе не перебивал учителя. Он жадно слушал его, и только удивлялся, как он сам не додумался до этого. Если все, что говорит Мелкин – правда… но надо спросить у Гарри, действительно ли это так.
– Когда ты проснешься, – сказал Мелкин, и Хосе на миг увидел нижнюю часть его лица – хорошо очерченный подбородок, иронично улыбающиеся губы, – ты спросишь у Гарри, правда ли то, что я сказал. А потом – попросишь его дать тебе возможность сойти на берег. Вернись на свою кафедру и начни с исцелений. Скоро ты станешь богом для всех, кто спасется, благодаря тебе…
11 июня 2026 года Ричмонд, Вирджиния
Они покинули здание больницы, но от этого мало что поменялось. Во дворе их встретили трупы.
Трупы были повсюду – они лежали возле машин «Скорой помощи», на приемных пандусах, на газоне… здесь, на открытом пространстве, разложение происходило быстрее, а запах чувствовался не так сильно, зато вокруг тел вились орды мух, от которых то и дело приходилось отмахиваться – кажется, мухи были удивлены присутствием живых, и с недоумением кружили вокруг Бориса. Его спутника они, понятное дело, не замечали.
– На улице станет полегче, – спокойно заметил Ройзельман, – но, если они тебе сильно досаждают, я сейчас попробую одну штуку…
В носу Бориса появился неприятный, резкий запах, который он не смог определить. Впрочем, запах был хоть и неприятным, но терпимым, и уж точно получше, чем трупная вонь, тем более, что мухи, действительно, с обиженным жужжанием поспешили вернуться к более съедобным объектам, благо, вокруг их хватало…
– И что это было? – спросил Борис.
– Немного совершенствую твое тело, – сообщил Ройзельман. – Добавляю полезные плюшки. Отпугивание мух – это еще не самое интересное, я сейчас дорабатываю твои слюнные железы. Если получится – будешь плеваться ядом не хуже кобры.
– Миленько, – ответил Борис. – Только в кого плеваться? Похоже, мы немного перестарались с истреблением первенцев.
– Мы? – улыбнулся Ройзельман. – Справедливости ради, ты в этом участие принимал опосредовано. Но я рад, что ты так воспринимаешь наш союз.
– Мне нравятся твои идеи, – пожал плечами Борис. – Людей действительно слишком много. И большинство из них живут, как в вагоне. Непонятно, зачем, как автоматы. Какая разница, живы они, или мертвы?
Они вышли на улицу. Она была пустынной, если не считать несколько брошенных автомобилей, два из которых столкнулись перед самыми воротами клиники.
Борис огляделся:
– Ты не ответил, – сказал он. – Как нам искать выживших? Я вижу только трупы, а сейчас я и трупов не вижу.
– На этот счет не волнуйся, – ответил Ройзельман. – Я чувствую все свои «я», отсюда до Калифорнии, Огненной земли и острова Элсмир.
Борис удивленно присвистнул.
– Я пользуюсь спутниками GPRS, – объяснил Ройзельман. – Видишь ли, я еще в две тысячи, кажется, восьмом году разработал систему биорадиосвязи, при которой человек мог принимать, и, что немаловажно, передавать сигналы напрямую, без технических устройств. У нас есть даже орган, подходящий для этого – эпифиз, чистый рудимент… но толком я разработать ничего не успел – нашелся «добрый человек», сливший полиции то, что я занимаюсь экспериментами над людьми, в частности, над эмбрионами. Потом как-то не до этого было, а сейчас у меня времени навалом.
– Я вижу, ты у меня в голове чувствуешь себя, как дома, – пробормотал Борис.
– Не в голове, – ответил Ройзельман. – вернее, не только в голове. Я теку по твоим кровеносным сосудам. Должен тебе заметить, здоровье ты свое запустил по полной – все сосуды в холестерине, печень разрушается… разрушалась, ее поправить было делом пары минут, почки опухли…
– Да, мамочка, – пробормотал Борис. – Я обещаю серьезно относиться к своему образу жизни, прямо с понедельника…
– …и, кстати, через пару лет ты мог познакомиться с таким неприятным персонажем, как простатит, – добавил Ройзельман. – Не говоря уж о бактериальных инфекциях сам знаешь, где. Теперь это в прошлом, а почему? А потому, что мне не наплевать. А ты тут ёрничаешь.
– Я, кроме шуток, благодарен тебе за заботу, – ответил Борис. – Но мне кажется, ты постоянно избегаешь ответа…
Внезапно Бориса передернуло, словно легкий тик пробежал у него по лицу справа.
– Ага, – сказал Ройзельман, – вот и оно. Переходим через дорогу, и во двор, где-то там.
– Там? – переспросил Борис. – Что там?
– Один из тех, кого ты выведешь из египетского рабства, – сказал Ройзельман. – Или одна, понятия не имею, если честно. Так что не удивляйся.
Они прошли мимо супермаркета с побитыми витринами, у которых царил хаос – было видно, что магазин грабили, прежде всего, его аптечную часть, остальное, видимо, за компанию.
Многие здесь же и остались. Возле большого джипа лежал мужчина в широкополой шляпе… вернее, без шляпы: шляпа валялась рядом, потому, что голова мужчины раздулась от водянки. Рядом с трупом на асфальте лежало ружье.
Борис наклонился и поднял его. Машинально проверил магазин дробовика – он был полон.
– Зачем тебе эта игрушка? – удивился Ройзельман.
– С ружьем лучше, чем без ружья, – пожал плечами Борис.
– Ты стрелять-то умеешь? – уточнил Ройзельман.
Борис кивнул, и пошел дальше. Вскоре, однако, ему пришлось перейти на бег.
– Помогите! – голосок был детским, и наполненным таким отчаяньем, таким страхом, что даже Борису стало не по себе.
Он забежал за магазин, проскочил между домами, протиснувшись мимо загораживающей проход перевернутой машины…
Большой внутренний двор занимала красивая лужайка с неработающим фонтаном. Возле фонтана в виде нимфы, прижимаясь к нему спиной, по щиколотку в воде стояла девочка лет семи в розовом платьице. Кричала она – к ней, окружив фонтан, приближалась собачья стая.
– А ты спрашивал, зачем мне ружье, – хищно улыбнулся Борис.
