10. Три нормандских короля — Завоеватель, Руфус и Генрих I — хорошо послужили своему приемному отечеству: навели в нем порядок, поддержали приемлемое равновесие между правами Церкви и монарха, организовали систему государственных финансов, реформировали правосудие. Англичане им многим обязаны и знают об этом. Англосаксонский хронист, которого нельзя заподозрить в снисходительности к нормандцам, поведав о смерти короля Генриха I, добавляет: «Это был храбрец, внушавший немалый страх. В его время никто не осмеливался причинять зло другому. Он установил мир и для людей, и для животных, и тому, кто следовал через его королевство с грузом золота или серебра, никто не посмел бы сказать ничего, кроме благожелательных слов». Королевский мир — это великая заслуга монархии и того, кто в конце XV в. обеспечит его победу.
IV. Анархия. Генрих II. Конфликт с томасом бекетом
1. Девятнадцать лет анархии заставили английский народ оценить счастье жизни при сильном и относительно справедливом правлении. Генрих I назвал наследницей свою дочь Матильду, жену графа Анжуйского. Но после смерти короля появился и другой претендент: Стефан Блуаский, внук Завоевателя от его дочери Аделы. После того как жители Лондона вместе с небольшой баронской кликой провозгласили его королем, королевство разделилось на сторонников Матильды и сторонников Стефана. Его первые шаги были неуклюжи. «Когда изменники поняли, — пишет хронист, — что Стефан был кротким, слабым и добрым человеком, не способным вершить правосудие, они призадумались». Повсюду без королевского соизволения стали расти укрепленные замки. Город Лондон, подражая новой континентальной моде, объявил себя «коммуной». Некоторые сеньоры, вышедшие из-под всякого контроля, стали настоящими разбойниками. Они принуждали крестьян к строительной барщине, а когда замок был готов, наполняли его наемниками — «чертями и негодяями». Тем, кто им противился, были уготованы ужасные пытки. Людей подвешивали за ноги и поджаривали, как окорока. Других, как героев волшебных сказок, бросали в башни с жабами и гадюками. Странно, что при этом все эти высокородные бандиты, страшась мысли о вечном проклятии, делали щедрые пожертвования монастырям. За время одного только царствования Стефана были построены сотни церковных зданий.
Генрих II. Фрагмент скульптурного декора Кентерберийского собора
2. Типичный авантюрист того времени — Жоффруа де Мандевиль, которого и Матильда, и Стефан назначили наследственным шерифом нескольких графств, а он последовательно предал их обоих и в 1144 г. погиб от удачного попадания шальной стрелы. Земля уже не возделывалась, города были отданы грабителям; единственным прибежищем оставалась религия. Никогда люди не молились так истово; в чащах устраивались отшельники, цистерцианские аббатства расчищали леса на севере, а Лондон ощетинился церквями. «У Англии создалось впечатление, что Бог и все Его ангелы спят» и что надо их разбудить, удвоив свое рвение. Наконец в 1152 г. молодой Генрих, сын Матильды (после смерти своего отца Жоффруа ставший графом Анжуйским), встретился со Стефаном благодаря стараниям архиепископа Кентерберийского. Церковь, на этот раз с пользой сыгравшая свою роль третейского судьи, составила договор, который был подписан в Веллингфорде и утвержден в Вестминстере. Стефан усыновлял Генриха, приобщал его к управлению королевством и делал своим наследником. Стефан и Генрих, а также «епископы, графы и все богатые люди» поклялись, что отныне мир и согласие воцарятся по всей Англии. Немного позже Стефан умер, и королем стал Генрих, принятый с большим воодушевлением, «потому что обеспечил хорошее правосудие».
3. Генрих II Плантагенет происходил из могущественного и ужасного рода. Среди его анжуйских предков был Фульк Черный — считалось, что он сжег свою жену и принудил собственного сына вымаливать прощение на четвереньках, взнузданным, как конь. Одна из его бабок, графиня Анжуйская, слыла колдуньей и будто бы однажды выпорхнула в окно церкви. Его сын Ричард (Львиное Сердце) позже скажет, что раздоры в такой семье — неизбежное зло, ибо все в ней происходили от дьявола, к дьяволу и возвращались. Генрих II и сам отличался тяжелым нравом, «вулканической силой», удивительной образованностью и обольстительными манерами. Крепкий юноша с бычьей шеей, рыжими, коротко остриженными волосами, он чудесным образом понравился королеве Франции Альеноре Аквитанской, когда приехал принести вассальную клятву ее мужу, слабому королю Людовику VII, за Мэн и Анжу. Женщина темперамента столь же неистового, как и у Анжуйца, Альенора «вышла замуж за монаха, а не за короля» — как говорила она со вздохом. Между нею и молодым Генрихом сразу же установилось взаимопонимание. Она добилась развода и через два месяца в свои двадцать семь лет вышла замуж за этого девятнадцатилетнего парня, которому принесла огромное приданое — Аквитанское герцогство, то есть Лимузен, Гасконь, Перигор, и права сюзерена на Овернь и графство Тулузское. Генрих II, которому досталось от матери Матильды герцогство Нормандское, а от отца Жоффруа Мэн и Анжу, становился во Франции гораздо могущественнее французского короля. Едва ли его можно назвать королем Англии. Из тридцати пяти лет своего царствования он проведет по ту сторону Ла-Манша всего тринадцать. А с 1158 по 1163 г. вообще не будет покидать Францию. На самом деле это император, в чьих глазах Англия — всего лишь одна из провинций. Впрочем, хотя его язык и вкусы были совершенно французскими, этот француз стал одним из величайших английских королей.
4. Как и его предок Завоеватель, Генрих II оказал Англии услугу своим чужеземным нравом: приехав в страну, погрязшую в анархии, он стал резать ее по живому, но при этом энергично восстанавливал нормандский порядок. Поскольку он был владыкой стольких континентальных провинций и мог призвать оттуда войска, мятежники не осмелились сопротивляться. Генрих вынудил их срыть или снести все возведенные без разрешения укрепления. Снова стали взиматься налоги, а шерифы перестали быть несменяемыми. Феодального призыва на сорок дней анжуйскому императору для его аквитанских или нормандских походов было явно недостаточно. Он заменил его налогом — экюажем (écuage), который позволил ему платить наемникам. Тогда многие английские дворяне потеряли привычку к войне и вместо настоящих битв тешили себя поединками и турнирами, а от службы уклонялись под разными хитроумными предлогами, как некоторые современные призывники. Воинственный сеньор сохранился только в окраинных областях, в так называемых палатинских графствах (county palatine), на границах Шотландии и Уэльса, где впредь будут начинаться все крупные мятежи. Но если чужеземное происхождение давало Генриху гораздо большую свободу ума и действия в английских делах, то разнородность состава Анжуйской империи стала его слабостью. Связь между Нормандией, Англией и Аквитанией оставалась искусственной. Без сомнения, Генрих II часто мечтал сделаться одновременно королем Франции и Англии. Если бы он преуспел в этом, Англия стала бы французской провинцией, быть может, на века. Но события одержали верх, как это часто бывает, над его желаниями. Страсть короля к порядку втянула его в английские конфликты. Так проходили время и жизнь.
