5. Особенность той эпохи состоит в том, что к политической жизни пробуждаются «новые слои». И из-за роли, которую они вскоре сыграют, нам особенно интересны две группы: сельские рыцари и зажиточные горожане. Рыцарский класс за сто лет значительно расширился. Начиная с 1278 г. рыцарем и подчиненным военным обязанностям рыцарства станет всякий свободный человек, земельный доход которого достигает 20 фунтов. С повышением цен многочисленные мелкие землевладельцы оказываются, желая того или нет, обладателями рыцарской земли (knight’s fee). И в XIII в. мелкие сельские дворяне (будущие сквайры, squires), заботившиеся лишь о своих землях да местных делах и весьма отличные и от воинственного барона, и придворного вельможи, быстро размножились. Эти рыцари образовали зажиточный и почтенный класс, который привык, особенно с учреждением института разъездных судей, играть большую роль в жизни графства. Вспомним, что для формирования суда присяжных шериф сначала обязывал собрание назначить четырех человек, а те затем выбирали двух рыцарей на сотню. Значит, там была группа людей, имеющих вес в своей провинции, к которым было естественно обратиться, когда хотели узнать настроения графства. В 1213 г. Иоанн Безземельный принял в Большой совет по четыре человека от каждого шира. В 1254 г. Генрих III нуждался в деньгах и, найдя, что крупное дворянство настроено враждебно, велел через шерифа осведомиться в судах о настроениях графств и доставить ответы в Большой совет двум рыцарям от каждого шира. Наверняка надеялись, что сельские жители, оробев при виде королевского величия, не осмелятся засвидетельствовать отказ от новых поборов.
6. Разумеется, нерегулярного присутствия нескольких сельских рыцарей в совете было недостаточно, чтобы превратить его в современный парламент. Слово парламент использовалось в Англии с 1239 г., но вначале оно означало просто процесс говорения. Парламент в то время был прениями в Большом совете, а сам Большой совет напоминал былой суд, состоявший из старших баронов (barones majores), созванных персонально, и младших баронов (barones minores), созванных коллективно шерифом. В 1254 г. сельские рыцари присутствовали там лишь как информаторы; сами они не заседали. Но отважному духу Симона де Монфора предстояло пойти гораздо дальше. После Амьенского приговора великий бунтарь одержал при Льюисе полную победу над королевскими войсками. Против него сражались его племянник, сын короля лорд Эдуард, и часть баронов, но за него было молодое дворянство, очень воодушевленные и настолько же плохо вооруженные лондонские горожане, оксфордские студенты и, главное, превосходные валлийские лучники, косвенно защищавшие независимость своего Уэльса. Симон, кроме прочих дарований, обладал и талантом стратега. Он взял в плен короля с наследником и, полный решимости реформировать королевство, созвал от имени короля парламент 1264 г., на который должны были прибыть по четыре «скромных» рыцаря от каждого графства, выбранных для того, чтобы обсуждать с вельможами и прелатами дела королевства.
Симон де Монфор. Скульптура Часовой башни в городе Лестер. XIX в.
7. Сочинения того времени показывают, что политическая мысль тогда была, наверное, очень смелой. «Послушны законам те, кто знает их лучше всего, — пишет один поэт, — а поскольку речь идет об их собственных делах, то они лучше всего и позаботятся об этом». Симон де Монфор, реальный глава правительства, отдает власть в руки комитета из девяти членов, назначенных тремя выборщиками. Большому совету он предоставил право сместить этих выборщиков. Это был набросок конституции, почти такой же сложной, как конституция Сийеса. Наверняка Симон де Монфор был далек от того, чтобы вообразить это предтечей будущего британского парламента, и было бы анахронизмом делать его первым из вигов. Но этот выдающийся человек понимал, что в стране появились новые силы и будущее будет принадлежать тому, кто сумеет их использовать.
8. Поскольку в следующем году многие бароны испытали отвращение к новшествам, непоколебимый Симон решил сильнее опереться на новые классы и созвал знаменитый парламент 1265 г., на котором должны были присутствовать по два рыцаря от каждого шира и по два горожанина от каждого города или укрепленного селения, причем эти последние должны были созываться не шерифом, а мандатом (writ), адресованным непосредственно к городу. На этот раз оказались собраны воедино все элементы будущего английского парламента: лорды, депутаты от графств (или county members), депутаты от городов (или borough members). Однако нельзя сказать, что создание палаты общин буквально берет свое начало из этого эксперимента, потому что депутаты от графств и городов были призваны всего лишь «под предлогом консультаций». Их присутствие кажется нам важным, потому что мы знаем его последствия. Но современникам оно наверняка показалось всего лишь естественным: бунтарь созывал своих сторонников.
9. По крайней мере один человек наблюдал с глубоким интересом и невольным восхищением за популистской политикой графа Лестерского: это был наследник престола лорд Эдуард. Уступая своему дяде в силе характера, лишенный того страстного идеализма, который определял благородство Симона, Эдуард в гораздо большей степени обладал качествами, необходимыми для успеха. Симон де Монфор, одержимый величием своих замыслов, отказывался учитывать людское ничтожество и мелочность. Эдуард, неспособный к изобретательности, показал себя превосходным исполнителем. Бежав из плена с помощью военной хитрости (он притворился, будто хочет испытать коней у всех охранявших его рыцарей, а выбрав самого быстрого, ускакал на нем галопом, и никто не смог его догнать), он созвал баронов западных и северных марок, напал на Монфора, применив уроки тактики, полученные от него же, и одержал победу при Ившеме (Evesham). Монфор, хороший игрок, восхитился как знаток погубившим его маневром. «Клянусь святым Иаковом! — сказал он. — Они идут хорошим порядком… Я сам их этому научил. Вручим же Господу наши души, ибо наши тела уже принадлежат им…» Он героически сражался все утро, а потом почти в полной темноте из-за грозы, которую современники сочли чудом, был убит. Его тело было изувечено врагами, но Эдуард позволил францисканцам похоронить то, что осталось, и еще долго останки Симона де Монфора почитались в народе как святые мощи.
10. Вместе с Симоном де Монфором ушел последний из великих французов, которые способствовали созданию Англии. Вскоре потомки знатных нормандцев будут знать только английский язык. Годрик и Годгифу победят. Но роль нормандских и анжуйских королей была огромной. Высадившись на английский берег, Вильгельм Завоеватель обнаружил страну недавних первопоселенцев, грубое местное правосудие, беспутную и строптивую Церковь. Усилиями Генриха I, потом Генриха II была создана центральная администрация, проявившая себя достаточно сильной, чтобы стерпеть без угрозы для себя местные свободы. Многие институты, которые ввели или сохранили эти короли, — суды присяжных, судебные заседания, казначейство («Палата шахматной доски»), университеты — существуют и по сей день. Даже Иоанн Безземельный, вероломный король, и Генрих III, слабый король, оказались по-своему полезны. Подписанная Иоанном Великая хартия вольностей предвещает преобразование феодального обычая в общее право, которое королю придется соблюдать. Период между 1066 и 1272 г. — один из самых плодотворных в истории Англии. Нормандская колония, основанная во времена завоевания пятью тысячами авантюристов, развилась оригинальным образом и в последующие века, после последней попытки объединить оба королевства, Францию и Англию, порвет все связи с континентом. Можно представить себе очень приблизительно
[7] эту удивительную удачу, если предположить, что Лиоте, завоеватель Марокко, основал бы там династию, принятую местными жителями и саму принявшую их традиции, и что преемники подарили бы этой державе более сильные законы и более солидное процветание, чем те, что существовали в метрополии.
