Эдвард Бауэр. Портрет Джона Пима. До 1667
3. Тогда встревоженные обвинители прибегли к более простой и более грубой процедуре Билля об опале (bill of attainder), принятого парламентом и санкционированного короной. Согласно этой процедуре обвиняемый терял все судебные гарантии. Если рассматривать только законные доказательства, поведению Пима и его друзей нет никаких оправданий. Они убили Страффорда с помощью юридических уловок. Правда, надо сказать в их защиту, что, если бы Страффорд остался в живых и вновь обрел свободу, он и сам не поколебался бы уничтожить их «до конца». Быть может, Пиму и его друзьям было бы лучше откровенно признаться, что началась гражданская война, и отказаться от лицемерной видимости законности. Лорд Дигби в речи, которая делает ему большую честь, объявил, что не может голосовать за билль. «Храни меня Бог, — воскликнул он, — приговаривать человека к смерти согласно закону, состряпанному a posteriori… Я знаю, господин спикер, что парламент обладает и судебной, и законодательной властью. Одна устанавливает то, что верно согласно закону, другая — то, что политически годится для блага палаты общин. Но не должно смешивать эти две власти, и мы не имеем права покрывать акт политической осторожности пустой видимостью законного правосудия». Можно оценить неистовство разыгравшихся страстей, если вспомнить, что эта восхитительная речь была сожжена рукой палача, а короля просили больше не оказывать никакой чести лорду Дигби и не использовать его никоим образом. Закон об опале был принят палатой общин 204 голосами против 59, а список с именами оппозиционеров, которые, согласно регламенту того времени, не должны были предаваться огласке, был публично вывешен в Сити, где было объявлено, что это «сторонники Страффорда и враги своей страны». Лавки в Сити закрылись. Хозяева и подмастерья пришли к Вестминстеру угрожать сторонникам Страффорда. Под давлением черни сами лорды проголосовали за его смерть 26 голосами против 19.
Вацлав Холлар. Парламент выносит приговор графу Страффорду. Гравюра. До 1641
4. Подпишет ли этот закон король Карл, поклявшийся Страффорду, что парламент не коснется и волоса на его голове? Епископы, поддавшись всеобщей панике, пришли сказать Карлу, что у него, как у короля, должно быть две совести: одна публичная, другая частная. Вокруг Уайтхолла собирались лондонские толпы и вели себя столь угрожающе, что придворные-католики исповедались, а самые храбрые из капитанов готовились умереть, защищая лестницы и коридоры старого замка. В воскресенье шум усилился; около девяти часов вечера король подписал. «Если ничего, кроме его жизни, не может удовлетворить мой народ, я должен сказать: Fiat Justitia! (Да свершится правосудие!)»; Страффорд проявил благородство и, хоть и застигнутый врасплох отступничеством короля, написал ему, что с радостью отдает ради него свою жизнь. Но говорили, что он пробормотал: «Не доверяйтесь ни властителям, ни сынам человеческим, ибо нет в них спасения». На пути к месту казни старый архиепископ Лод, сам узник, подошел к окну, чтобы благословить своего друга, который умер с такой мужественной простотой, что лондонские подмастерья хранили уважительное молчание. Так ушел из жизни этот выдающийся человек, единственное преступление которого состояло в том, что он желал, чтобы парламент помогал монархии, а не подавлял ее. Начиная с этого судилища, можно сказать, что король в Англии перестал быть государством, потому что Страффорда сочли изменником по отношению к стране как раз из-за его верности монарху.
5. Приговорив Страффорда, парламент устранил единственного человека, который был способен превратить английскую монархию в авторитарную систему правления, образец которой дали Европе Испания и Франция. Чтобы сделать победу абсолютизма навсегда невозможной, теперь нужно было запретить королю править, подобно тому как его отец и он сам в течение долгих лет обходились без парламента. Слабость избираемых представительств, когда они вступают в борьбу с постоянной исполнительной властью, состоит в том, что она может их распустить. Поэтому их единственное средство защиты — навязать исполнительной власти твердо закрепленные способы и даты созыва. Пим и его друзья вынудили короля подписать: 1) акт, обеспечивающий регулярный созыв парламента, по крайней мере раз в три года; если на третий год король все еще упорствует, созыв может состояться и без его участия; никакой парламент не может быть распущен, не «прожив» пятьдесят дней, или отсрочен более чем на три года; 2) акт, лишающий короля возможности взимать налоги без одобрения парламента. Больше не будет никакого Tunnage and Pounage, никакого ship money — в общем, никаких не одобренных налогов; 3) власть короля в его же совете была изрядно уменьшена, и прерогативные суды (Звездная палата, Совет севера и т. д.) уступали место судам обычного права. В частности, были упразднены церковные суды Высокой комиссии, которыми Уильям Лод пользовался против пуритан. Закон одержал верх над королем.
Джон Хэнкок. «Английский ковчег». В «ковчеге» размещены две палаты парламента и ассамблея богословов, роялисты гибнут в морской пучине. Сатирическая гравюра. 1646
6. Религиозная проблема была более сложной, чем политическая. Большинство парламентариев сходились лишь в одном: будучи протестантами, все они боялись папистов. Но многие ненавидели и епископов Лода, которые пытались привести англичан к ритуализму; другие все еще были привязаны к прежней иерархии. Первые хотели вырвать из Церкви епископат с «корнями и ветвями»; вторые, приверженцы епископов и Епископальной церкви, обладали преимуществом: они были гораздо более сплоченны, чем их противники. Среди противников епископов на самом деле надо выделить эрастианцев, последователей немецкого богослова Томаса Эраста (1524–1583), которые в мирских делах подчиняли Церковь государству и заменяли епископов светскими уполномоченными; пресвитериан, сторонников религиозной демократии на манер шотландской или женевской вместе с их старейшинами и синодами, и, наконец, сектантов — конгрегационалистов или индепендентов (независимых), которые утверждали, что Бог пребывает с каждой группой верующих, и таким образом становились, несмотря на свою крайнюю узколобость, невольными предвестниками свободы совести.
7. Сторонники Англиканской церкви были наиболее многочисленны в графствах; пресвитериан поддерживали шотландские солдаты, обосновавшиеся в Лондоне после победы и которых парламент не спешил выдворять, потому что они были его союзниками против короля; независимые считали Епископальную церковь и пресвитерианство всего лишь двумя формами тирании. Надо представить себе эти религиозные и политические дискуссии, которые продолжались с утра до вечера в городе, охваченном теологическими страстями. Парламентарии спорили весь день, а подчас и ночью, при свечах. Можно было видеть Пима, Хемпдена и Хайда, прогуливавшихся вокруг Вестминстерского кладбища или собиравшихся, чтобы поговорить за ужином о своем великом деле. Заслышав шум, купцы и подмастерья закрывали свои лавки и бежали к Вестминстеру или Уайтхоллу. Никакая вооруженная сила не сдерживала эту толпу. Наоборот, это она защищала парламент. Что касается короля, то он держал подле себя нескольких длиннокудрых офицеров, капитанов на половинном жалованье, которых подмастерья в насмешку прозвали «кавалерами». А тем временем королева, увидев в окно пуритан с коротко остриженными головами, спросила, кто эти «круглоголовые». Прозвище тоже прижилось.
