Бейсфьорд
Если продвигаться дальше на юг, то первым лагерем на нашем пути после Карашока будет лагерь Бейсфьорд, расположенный недалеко от Нарвика. Бейсфьорд был самым большим сербским лагерем в Северной Норвегии. Все норвежские охранники из первой партии работали в этом лагере; они принимали участие в его сооружении еще до прибытия сербов. Позднее эту команду разделили. Вечером на Иванов день (24 июня) 1942 г. прибыли югославы. Транспорт в Бейсфьорд насчитывал 900 человек. Несколько человек умерли еще до прибытия. В начале июля многие заболели – у них поднялась температура, но они чувствовали себя неплохо и могли ходить. Немцы подозревали, что у них сыпной тиф, так как несколько немцев умерло, и они решили, что те заразились от югославов. Сербы же утверждали, что их недомогание от перемены климата. В нашу задачу не входит выяснение того, кто был прав. Для нас главное, что в результате 300 человек с температурой были помещены в три отдельных барака. От этих бараков шла колючая проволока к большим канавам, которые, по утверждению немцев, были вырыты для бассейна. В конце июля все триста человек были расстреляны, три барака сожжены, а канавы использованы для массового захоронения. Остальные узники за день до этого были переведены в лагерь Бьёрнефьелль. К ним сумели присоединитья несколько заключенных с температурой из трех бараков, которые вскоре выздоровели.
Вот выдержка из зачитанных и одобренных свидетельских показаний К. К., который жил на расстоянии 50 метров от концлагеря и мог наблюдать за происходящим там:
«Я видел, что в проволочном заграждении были проделаны дыры. От бараков в дальнем конце лагеря было сделано проволочное заграждение до места захоронения. На сторожевых вышках стояло по два охранника вместо одного, как обычно. Заключенных вывели из бараков и провели к вырытым канавам. Каждый отряд состоял из 20–25 человек. Шестеро сопровождающих привели узников к канаве и построили. Потом охранники отошли в сторону, вышел человек с автоматом и пустил очередь по строю. Затем охранники вернулись и сбросили в канаву тех, кто туда не свалился, – как мертвых, так и живых. Я четко видел, как многие поднимали руки и пробовали вылезть из канавы. Шестеро охранников привели тогда новый отряд сербов и заставили их засыпать канавы землей. На тех, кто пытался выбраться, бросали землю, пока они не затихли».
Бьёрнефьелль
Заключенные находились в лагере Бьёрнефьелль до 22 августа. В течение этого времени умерло, по-видимому, десять югославов. L. L. дал в 1947 г. зачитанные и одобренные показания о транспорте и пребывании в лагере Бьёрнефьелль:
«Нас загрузили по 100 человек в каждую барку (из других свидетельских показаний следует, что в каждой барке возможно было до 200 человек). Мы плыли трое суток без еды и воды. Затем нас погрузили в машины, покрытые колючей проволокой, и отвезли в Бьёрнефьелль. Там не было бараков. Нам указали на небольшое пространство, вокруг которого мы должны были прорыть ров, за который не разрешалось заходить. Так мы прожили три дня на земле под открытым небом. Затем мы построили так называемые финские бараки – маленькие и круглые – и разместились по 15 человек в каждом».
М. М., возраст – 43 года, дал аналогичные показания:
«В ночь на субботу 19 июля 1942 г. заключенные прибыли на пристань в Сторвик. Они были размещены в трех барках. Барки были битком набиты, так что люди могли там лишь стоять, и за все время пути им не давали ни есть, ни пить. Они были полуголые в том смысле, что те, кто был в брюках, не имели рубашки, а кто был в рубашке, не имел брюк. Почти все были босые, и только некоторые были обуты в деревянные башмаки без носок. У норвежских охранников, стоявших на пристани, были автоматы и обычные винтовки. Кроме того, у них были специально приготовленные двухметровые доски с острым концом. Около причала стояли парни с зелеными повязками на рукаве и надписью «Патруль», очевидно перебежчики, хорваты. У них в руках были деревянные палки, которыми они били узников, выходящих из барки. Каждый получал по удару от каждого охранника. Для заключенных подогнали грузовики вместимостью 2–2,5 тонн, покрытые решетками и колючей проволокой. Они вынуждены были сидеть согнувшись, иначе голова упиралась в колючую проволоку. Когда узники подходили к грузовикам, то их били норвежские и немецкие охранники. Затем охранники загоняли их в грузовики и утрамбовывали острыми концами деревянных палок.
Один недостроенный барак достался норвежцам, а другой – немцам. Сербов же разместили в болоте перед лагерем. Возвели проволочное заграждение и поставили вышки. В этом болоте сербы жили, по меньшей мере, 14 дней. В понедельник вечером подул северо-западный ветер с дождем и изморосью. Стало холодно. В это время мы постоянно слышали в лагере выстрелы…
… Когда заключенные добрались до озера Сиркельватн, они должны были пройти полтора километра до озера Йернватн, прежде чем их посадили в барки. По дороге их охраняли норвежские и немецкие охранники. Дорога была покрыта острой гранитной щебенкой. По этой щебенке сербы шли босяком, а охранники хватали камешки и бросали между рядами. Камни попадали сербам в спину, а то и в голову, и охранники смеялись. Так забавлялись и немцы, и норвежцы».
N. N. работал водителем и получил приказ отвезти сербов. Вот его показания:
«… Погрузка заключенных происходила таким образом, что норвежские и немецкие охранники били палками или прикладами тех, кто недостаточно быстро залезал в машины. Чтобы уплотнить, их кололи палками или прикладами. Сербы были в ушибах и ранах с головы до ног. У многих распухли ноги… Всего привезли 600 заключенных. Им не дали ни еды, ни питья, только некоторые грызли куски черствого хлеба. Если кто-либо ронял свой кусок хлеба и пытался поднять его, его били палками или прикладами. Били и немецкие охранники, и норвежцы – кто ближе стоял.
Все норвежские охранники обходились с заключенными грубо и бесчеловечно. Нет слов, чтобы описать их поведение. Я спросил их, что такого совершили эти несчастные, что с ними так зверски обращаются. Один из норвежских охранников ответил, что если бы я знал, что сделали эти парни, то я бы не возмущался. С ними даже слишком мягко обращаются. У меня возникло впечатление, что норвежским охранникам нравилось издеваться таким образом над заключенными. Те, кто сидели сбоку, получали от тряски машины уколы колючей проволоки, хотя я ехал всего на первой или второй скорости… Многие заключенные кричали, когда их били.
Раздавались крики и стоны. Заключенных в барках охраняли норвежцы и немцы. Они их почти все время били. Норвежские охранники получали еду и довольствие, узники же не получали ничего».
О. О., торговец и перевозчик товара, показал следующее:
«Я был на пристани, ждал отправления рейсового парохода и видел, как охранники обращались с заключенными в барках. Когда охранник номер 19 начал гнать меня с пристани, я спросил его, кого они так боятся. Может, этих несчастных людей, которых они загнали в барки? Номер 19 ответил мне, что я и понятия не имею, насколько эти люди опасны. По его словам, они убивали и ели своих соплеменников».
