Так, например, автор подчеркивает следующее: «Психологическое и моральное влияние пребывания в военном плену описано многими репатриантами, и многие, очевидно, согласны с тем, что за социальной деградацией следует деградация моральная». Автор приводит отдельные замечания о том, что индивид получает новые роли, вытекающие из лагерных условий, и что лучше всего справляется тот, кому удается войти в новую роль. Однако, эти замечания, по-видимому, окончательно не проработаны.
Дневники и воспоминания
Børsum, Lise: Fange i Ravensbrück, Oslo, 1947.
Бёрсум Лисе. Заключенные в Равенсбрюке.
Это интересное и во многих отношениях глубокое и правдивое описание пребывания в женском концлагере в Германии. Книга характеризуется глубоким психологическим проникновением в души людей и их пониманием.
Cappelen, Hans: Vi ga oss ikke. En ”Nacht und Nebel” fange forteller. Oslo, 1946.
Каппелен Ханс. Мы не сдавались. Рассказывает заключенный, ставший жертвой приказа Адольфа Гитлера «Мрак и туман».
Описание жутких условий пребывания в немецких концентрационных лагерях тех заключенных, кому приходилось хуже всего. Автор описывает свои личные переживания как заключенного с 1941 г. и до освобождения.
Эта книга отличается от остальных изученных мною воспоминаний заключенных. Автор описывает систему «капо», и в то же время подчеркивает дружбу между заключенными – даже в самых ужасных, безумных условиях. В этом смысле книга противостоит утверждениям, содержащимся в других источниках.
Nansen Odd: Fra dag til dag. Oslo 1946. Dreyer. Bind I–III.
Нансен Одд. Изо дня в день.
Это дневник, который автор вел в течение всей войны. Его следует считать очень полезным источником, потому что в нем воспроизводятся мысли и чувства, запечатленные на бумаге сразу же после событий. При подготовке к изданию дневник был сокращен втрое. Сокращения коснулись в основном личных переживаний, однако есть основания опасаться того, что позднее были выброшены пассажи с сильными противоречиями и конфликтами. Тем не менее, дневник не производит впечатления «искусственно составленного», он был лишь сокращен.
Seip, Didrik Arup: Hjemme og i fiendeland. Oslo 1946. 600 s.
Сейп Дидрик Аруп. Дома и в плену у врага.
Книга содержит описание пребывания в концлагере в течение нескольких месяцев. Описание выдержано в том же ключе, что и большинство лагерных воспоминаний, и очень хорошо вписывается в общую картину.
Критика метода, лежащего в основе описания концентрационных лагерей вообще
Возникают два вопроса: первый о репрезентативности выбранных нами авторов, и второй, насколько распространены затронутые нами феномены.
Репрезентативность
Вопрос о репрезентативности следует осветить с трех точек зрения.
1. Являются ли цитируемые нами авторы репрезентативными с точки зрения всего написанного по данному вопросу – как авторы, претендующие на научный подход (а), так и не претендующие на такой подход (б)?
2. Во-вторых, является ли наш отбор цитат и высказываний из работ данных авторов репрезентативным для точки зрения авторов?
3. В-третьих, можно ли считать вероятным, что мнения авторов, приводящих ненаучное описание концентрационных лагерей, являются репрезентативными для всего населения концентрационных лагерей?
Пункт 1 а
В ходе поиска научной литературы о концентрационных лагерях мы просмотрели базу данных по психологии “Psychological abstracts” за период с 1941 г. по 1950 г. включительно. Мы изучили весь материал по ключевым словам «лагерь», «концентрационный», «заключенный» и «военный». Таким образом, мы обнаружили более 20 научных трудов о концентрационных лагерях в Европе и их воздействии. Кроме этого, мы нашли еще одну книгу и одну журнальную статью, посвященные концентрационным лагерям. Эти работы не приведены в “Psychological abstracts”, который оказался поэтому не вполне надежным источником для наших целей.
Из найденных 22 работ мы прочитали и частично использовали девять. Остальные были опущены по трем причинам. Во-первых, резюме, приведенные в “Psychological abstracts”, показали, что отдельные статьи и книги отклоняются от нашей темы и поэтому почти не представляют для нас интереса. Далее выяснилось, что одна из статей была написана на иврите, и наконец, что самое важное, целого ряда работ просто не было в нашей стране и достать их не представлялось возможным. Мы ставили перед собой задачу охватить все, что было возможно, за исключением того, что выходило за рамки нашей темы и того, что нельзя было использовать.
В изученной нами научной литературе мы не нашли существенных расхождений, а резюме работ, приведенные в “Psychological abstracts”, которые мы не смогли достать, свидетельствуют о том, что данная литература носит примерно такой же характер.
Пункт 1 б
Что касается работ, не претендующих на научный характер, то здесь дело обстоит по-другому. Литература здесь очень обширная, и мы не ставили перед собой задачу изучить ее полностью. Мы сочли очень полезным дневник в трех частях, несмотря на то, что он был сокращен втрое после освобождения. Дневник дает представление о настроениях и чувствах «изо дня в день», как, впрочем, гласит его название. Кроме этого, мы выбрали воспоминания женщины, которая находилась в относительно хорошем лагере. Затем мы постарались найти описание лагеря с очень суровыми условиями. И, наконец, ряд книг попал в сферу нашего внимания случайно. Почти вся эта литература на норвежском языке, что конечно свидетельствует о слабости нашего отбора, поскольку норвежцы содержались в относительно хороших условиях.
При наличии бо́льших ресурсов было бы очевидно возможно получить более общие знания о концентрационных лагерях, так как в таком случае можно было бы изучить всю имеющуюся литературу с помощью современных методов по анализу содержания. Возможно, было бы достаточно изучить один тип литературы, например, дневники авторов из различных стран.
Пункт 2
Что касается научной литературы, отличающейся в высшей степени систематической подачей материала, то правильное изложение точек зрения не представляет особых трудностей. В отношении такой литературы ставилась совершенно иная задача. В данном случае нас интересует не передача содержания работ в основных чертах, а скорее отбор отдельных поступков и наблюдений, которые мы затем излагаем в совершенно ином порядке, нежели это имеет место у авторов.
Пункт 3
Можно, очевидно, предположить, что те люди, которые оставили письменные свидетельства своего пребывания в концентрационных лагерях, не являются репрезентативными для общей популяции лагеря. Все указывает на то, что те, кто создал подобные описания, принадлежат к определенным социальным слоям общества, а также обладают иным типом личности, чем те, кто не создал подобных описаний. Нетрудно угадать, что люди, создавшие описания, относились к тем, кто лучше справился в лагерной ситуации. Один тот факт, что дневники были написаны теми, кто выжил, свидетельствует о недостаточной репрезентативности такой литературы.
