— Я не такая корыстная, какой вы меня рисуете, — ответила я одной из своих привычных фраз, — Прочитайте мне свои стихи, и это послужит оплатой за то время, что я на вас потратила.
— Вот одно из моих стихотворений:
@
Слушай, как взывает за окном к прохожим уличный торговец,
Слушай, как хвалит он свой рисовый суп.
@
— Ваша скромность безмерна. Но я не дам вам покоя, пока вы не прочтете другие стихи. Выберите хотя бы одно стихотворение, где не говорится о бюрократах или рисовом супе.
Он помедлил, потом произнес:
— Вот одно из стихотворений, что вам подойдет.
Он пристально посмотрел мне в глаза и прочел:
@
Как встречаться нам тяжело,
так тяжело расставаться.
Ветер жизни лишился сил,
все цветы увядают.
Лишь когда шелкопряд умрет,
нити дум прекратятся.
Утром у зеркала я грущу,
видя облачный волос.
Ночью, читая стихи,
узнаю лунного света холод.
Лишь когда фитиль догорит,
слезы свечи иссякнут.
До небожителей, на Пэнлай,
путь не такой уж трудный:
Синяя птица о трех ногах,
дай мне знать о грядущем.
@
Его стихи ошеломили меня почти до слез. Они всколыхнули в моем сердце грусть от расставания с малышкой Флорой. Нас разлучили, время шло, и она жила где-то далеко, в другом месте. Этот мужчина пробудил меня от апатии, вызванной бессмысленной рутиной.
— Это великолепно! — воскликнула я. — И я говорю правду, а не просто пытаюсь быть вежливой. Стихотворение такое образное, но в меру, и настолько естественное, что кажется написанным безо всякого труда. Нет вымученного стиля или эффектности. Оно произрастает из истинных чувств. Я ощутила дуновение ветра, будто наяву увидела свечу. Ваши стихи напомнили мне произведения Ли Шанъиня. Если откровенно, они не менее хороши!
К нам подошла Волшебная Горлянка, чтобы передать мне наше заранее запланированное «срочное сообщение». Мы отошли в сторону, подальше от чужих ушей.
— Я останусь. Он меня заинтересовал, а прочитанное им стихотворение неожиданно тронуло меня. Я хочу прочитать его сегодня вечером. Это может повысить интерес ко мне.
— Может ли он стать клиентом?
— У него тощий карман ученого из прошлого века. Но он сможет развлекать меня.
— Живот у меня все еще крутит, так что я отправляюсь домой.
Я вернулась к Вековечному, и он удивленно поднял брови:
— Что такое? Вы не пользуетесь вежливыми отговорками, чтобы оставить меня в одиночестве?
— Я хочу услышать и другие ваши стихи.
— Я не осмелюсь. У вас слишком взыскательный слух. Вам понравилось первое стихотворение, но вы можете сказать, что следующее звучит как дешевка от труппы менестрелей. И я буду страдать, услышав от вас такое.
— Критика — словно смерть от тысячи порезов.
Всего несколько людей способны слушать мои стихи. В основном родственники, которые жалуются на них так же, как на волдыри и плохую погоду: «Ай, как тяжело это выносить! Скоро уже закончится?» Моим лучшим критиком была жена. У нее было свое мнение, и она ясно видела преимущества и недостатки моих произведений. Мы могли свободно говорить на любые темы, потому что очень похоже мыслили. Ее звали Лазурь, как зовут голубые небеса, где она сейчас обитает, — он замолчал и отвернулся. — Она умерла от тифа пять лет назад, — он снова замолчал.
Мне казалось неправильным беспокоить его.
— Прошу меня извинить, — наконец снова заговорил он. — Я не должен был беспокоить вас своей грустью. Ведь вы меня даже не знаете.
— Немногие поймут утрату сильной любви, — ответила я. — Мой муж умер шесть лет назад, а три года назад у меня отняли дочь. Их звали Эдвард и Флора.
— Они были иностранцами?
— Эдвард был американцем. Флора родилась в Шанхае.
— Я сразу заметил, что в вас есть что-то необычное… будто у вас нет части души. Глаза ваши смотрят, но не видят. Это горе!
Для мужчины он был необычайно чутким.
— В моем случае, — продолжил он, — горе не утихло со временем. Утром, когда я просыпаюсь и вижу, что жены нет со мной, оно накатывает на меня с новой силой. Будто каждое утро я как в первый раз узнаю, что ее больше нет. Я каждый день взбирался на холм к ее могиле, чтобы напомнить себе, что ее больше нет. Теперь я читаю свои стихи ее могильному камню, вспоминая, как читал их ей в постели, когда она дышала рядом со мной.
— Я тоже разговариваю с мужем. Мне становится лучше, когда я думаю о нем, но когда он не отвечает — я снова безутешна.
— Много раз я думал о самоубийстве, чтобы воссоединиться с женой. Только мой маленький сын привязывает меня к земле. Кузен заставил меня прийти сюда. «Пойдем, посмотришь не на могилы, а на прекрасных женщин», — сказал он. Но сейчас вы знаете, что я не склонен к поиску развлечений, даже если я смогу их себе позволить. Но этим вечером вы оживили давно погибшую часть меня — мой дух. Вы так свободно обо всем рассуждаете. Жена была очень похожа на вас.
— Ваше горе придало вашему стихотворению глубину. Оно взволновало меня. Позволите ли вы мне сегодня прочитать его нашим гостям?
— Очень мило с вашей стороны, что вы об этом спросили. Но не думаю, что остальным понравится, если их отвлекут от банкета.
— Сейчас наступило затишье, а моя роль сегодня — развлекать общество и придавать приему лоск. Неужели я буду первой куртизанкой, читающей эти стихи на публику?
— Моя жена, которая покоится в могиле, — единственная, кто их слышал.
Я подошла к Верному и попросила у него разрешения включить стихотворение Вековечного в развлекательную программу. Когда я его декламировала, я ощущала безмерную тоску по Эдварду и малышке Флоре. Я представляла себе, как малышка Флора ждет меня. Вековечного потрясло, как тонко я передала суть стихотворения.
Той ночью я получила больше похвалы и денежных подарков, чем за последние несколько лет. Меня сразу же пригласили на множество приемов на следующей неделе, и по мере того как приглашений становилось все больше, мне приходилось говорить хозяевам приемов, что я смогу заехать только ненадолго — из-за многочисленных обязательств. Я вернулась в те дни, когда мужчины увивались за мной и дарили все более дорогие подарки в борьбе за мое внимание. Трое мужчин преследовали меня с особым интересом, соперничая за мое внимание.
К концу второй недели ушел один поклонник. Еще через неделю та слава, которую я заслужила, выдохлась: к этому времени стихотворение Вековечного читали уже с десяток куртизанок. Меня снова охватил ужас — неужели больше не будет клиентов, даже случайных? А тем, кто появлялся, я разрешала короткий период ухаживания: не несколько недель, а несколько дней. У мужчин в наше время слишком большой выбор, они не хотят ждать, пока цветок выбирает между ним и другими кандидатами. Он может бесплатно встречаться со студентками, которые отличаются свободными нравами и которых не заботят ни скандалы, ни стыд. Некоторые из них даже прикалывали к белью губки для предотвращения беременности, чтобы при удачной возможности сразу же разместить их во влагалище. Когда одного из мужчин я приняла в будуаре в первый же вечер, Волшебная Горлянка меня отругала: она сказала, что я веду себя не лучше, чем проститутка из опиумного борделя. И на следующий вечер ко мне пришли двое мужчин, сказав, что они друзья того, кто был у меня прошлой ночью.
