Совершенствование общества и поступательное его развитие совершаются тем правильней, чем ровнее идет развитие творческих сил народа и чем глубже проникается он сознанием необходимости самостоятельной работы над самим собою. Германия щедро выдает миллионы на сооружение врачебно-образовательных учреждений и клиник. После войны 1870–1871 гг. одним из первых шагов на поприще культурного завоевания со стороны Германии было устройство образцовых врачебных институтов и клиник в Страсбурге. На эти учреждения Германия выдала десятки миллионов! Франция старается не отставать от Германии на поприще соревнования; и даже всегда сдержанная Англия тронулась и готова сделать уступку современному течению идей; и она подумывает о переустройстве своих больниц и клиник. А мы что сделали? Покамест мы можем с понятным чувством достоинства указать на две наши врачебные школы: Военно-медицинская академия и медицинский факультет Московского университета обладают образцовыми врачебно-образовательными учреждениями, которые должны быть поставлены наряду с самыми лучшими подобными учреждениями Европы. Но этого недостаточно: нам необходимо заложить еще новые врачебные школы. Обширность пределов нашей родины и громадность расстояний между отдельными образовательными центрами составляют тяжелый тормоз для нашего культурного развития, и хотя железная дорога и телеграфная проволока смягчают несколько влияние этого тормоза, все-таки долгое еще время придется нам ощущать гнет его. Нам необходимо создание новых врачебно-образовательных центров, и чем больше будет таких центров, тем менее будет чувствоваться неудобство от громадных наших расстояний. Как врач и университетский преподаватель, я позволю себе остановить внимание на одном болезненном явлении из жизни врачебного нашего сословия. Молодой врач на первых же порах практической своей деятельности, одолеваемый сомнениями, стремится попасть в университетский город. Это очень обычное явление в современной нашей жизни. Побудительная причина такого стремления – желание освежиться и пополнить свои знания. Но в этом стремлении к университетской среде выражается одна из нужд врачебного нашего сословия; оно вытекает, очевидно, из бытовых условий и географического положения нашей страны, и нужда эта сознается не только сословием врачей – она сознается и правительством, хотя признание ее не вылилось еще в определенное выражение. Посмотрите на постоянно возрастающее число молодых врачей, остающихся при университетах после окончания курса; посмотрите на десятки военных врачей, которых военное ведомство посылает ежегодно в Военно-медицинскую академию для усовершенствования; то же самое делает медицинский департамент министерства внутренних дел, прикомандировывая своих кандидатов к медицинским факультетам наших университетов; в Петербурге учрежден клинический институт в. к. Елены Павловны для усовершенствования врачей; недавно в печати поднят вопрос об образовании еще одного нового врачебного института, предназначаемого тоже для усовершенствования врачей. Это ли не доказательство назревшей общественной потребности? Русский врач, нередко бедняк, ищет по необходимости заработка немедленно по окончании курса. Раз приютившись где-либо, он по причине разобщенности образовательных наших центров остается оторванным от круга умственной деятельности. Жажда общения с культурной средой томит его, является внутренняя борьба, под гнетом которой многие, быть может, изнемогают, не добившись своих благородных и чистых стремлений. Кто из присутствующих здесь врачей не помнит тех тяжелых дум, сомнения и неуверенности, которыми сопровождаются обыкновенно первые шаги начинающего свой тяжелый подвиг служения ближнему врача? А между тем нельзя же думать, что русский врач роковым образом должен переживать эти тяжелые минуты в своей жизни. Не безвыходное же это положение! Разумеется, нет. Суровая среда и неприветливая обстановка, при которой подчас приходится действовать врачу, требуют, чтобы он окреп вполне, прежде чем выступить на поприще самостоятельной деятельности. Давно уже сознается настоятельная необходимость усилить практическое преподавание медицины и отвести побольше простора клиническому образованию врача. Где же найти средства для удовлетворения этой необходимости? В провинциальных наших университетах размеры клиник так скромны, что далеко не соответствуют потребностям преподавания. Ввиду этого, я полагаю, каждому молодому врачу следовало бы по окончании курса пробыть по крайней мере еще два года в клинике, больнице или госпитале. Только после этого срока, проведенного в качестве ординатора под руководством опытных наставников в лице больничных консультантов, он выступает деятелем в частной практике, на государственной или общественной службе. Такое продление клинической подготовки дало бы возможность врачу окрепнуть и, смотря по обстоятельствам, специализироваться в той или другой отрасли врачебных знаний. Что осуществление этого плана возможно, в том я никогда не сомневался и имел честь поднять этот вопрос в 1878 г., будучи профессором Медико-хирургической академии. Мне думается, что прежде всего необходимо в столицах и во всяком университетском городе так или иначе связать с медицинским факультетом все существующие врачебные учреждения (больницы, госпитали, лазареты и др.): учреждения эти должны служить продолжением университетских клиник, предназначаемых для образования врача. Раз эта мера будет проведена, осуществить остальное уже не трудно.
Я предвижу возражения, но возражения могут касаться только частностей и подробностей проведения этой меры в жизнь. Думаю, что против основного положения, целесообразности его и плодотворности для врачебного нашего образования трудно представить веские возражения. Благо нашего врачебного сословия и нужды культурного развития нашего отечества требуют настоятельно поддержки в указанном направлении.
Речь об успехах хирургии под влиянием противогнилостного метода
Речь моя коснется слишком специального предмета. Но хирургия представляет одно из лучших и нагляднейших применений науки к жизни и является тем отделом знаний, который стоит на самых прочных основах биологии, на данных анатомии и физиологии. Задача настоящего съезда возлагает на говорящего нравственное обязательство избрать предметом слова вопрос, почерпнутый из обширной области биологических знаний. Я остановлюсь на одном из вопросов хирургии, этого прекрасного отдела врачебных наук, требующего от представителей своих и научных знаний, и особого уменья приложить их к делу. То и другое должно быть в равновесии. Но прошел очень длинный период времени, пока установилось это равновесие, представителем которого является современный научный хирург. В древности врач совмещал в себе знание всех отделов медицины. Но в силу особых условий культуры в позднейшее время выделилось сословие хирургов-специалистов, и хирургия попала в руки ремесленников, хотя и считавшихся врачами, но не получивших никакого научного образования: на их стороне была техника хирургическая, на стороне докторов – научные знания. Естественно, что проистекшая из такого сопоставления борьба двух лагерей должна была вызвать взаимное ожесточение, под влиянием которого долго, очень долго хирургия не допускалась в университетскую аудиторию. Хотя в итальянских университетах уже в конце XVII в. допущено было преподавание хирургии с университетских кафедр, в средней Европе, однако, такое снисхождение по отношению к хирургии обнаруживается едва во второй половине XVIII в. А как было обставлено преподавание хирургии в то время, можно судить по тому, что профессор хирургии в Геттингенском университете, известный в свое время физиолог и поэт Albert v. Haller, не без достоинства заявил, что ни одного раза в своей жизни не погрешил производством какой-либо операции на живом человеке из опасения нанести вред больному.
