– Нет, – капитан качнул головой, не отрываясь от изучения планшета.
Воодушевление профессора сменилось сперва обескураженностью, затем почти священным ужасом и, наконец, отчаяньем. Но Штрудль продолжил:
– Мы – нет. А вы можете. Сойдёте с корабля на станции «Мнемора». Вместе с Юковски. И с вашей долей.
– Долей? – Штейн растерянно развёл руками.
– Частью денег от сделки за оружие, – капитан отложил планшет и поднял на Крокуса усталый тяжёлый взгляд. – Их хватит, чтобы снарядить частную разведывательную экспедицию. Координаты планеты перепишете у пилота.
– Но… – профессор продолжал ошарашенно моргать. – Простите, я не совсем понял… Это оружие, насколько я знаю, ещё у нас на борту, так что…
– Это не ваша забота, – Штрудль утомлённо потёр переносицу. – Общий счёт станет активен после того, как на нём окажется полная сумма. Но вашу часть вы получите сразу и целиком. Из денег аванса, как только он поступит на счёт. Останетесь на «Мнеморе». Куда дальше – уже ваше дело. Будет высшим благом, если мы с вами больше не встретимся. Благом для вас.
– Ох… я… – профессор ожидал чего угодно: того, что придётся уговаривать, объяснять, доказывать, да хоть умолять. Но… не такого же! – Капитан, я даже не… Имею ли я право на эти деньги?
– Имеете.
– Но… Не поймите меня неправильно, капитан, я безмерно благодарен за такое решение… – яростная борьба между близостью вожделенной мечты и внутренней моралью заставляла голос чуть подрагивать. – Но я ведь ничем не заслужил… Это ведь вы понесли наибольший ущерб от всей этой неприятной истории! Вы и ваш корабль. Я же в свою очередь даже ничего не…
– Это моё решение. Хотите, чтобы я передумал?
– Ох, нет, что вы! – профессор всплеснул руками. – Спасибо, капитан! Вы просто замечательный человек! Но… Я теперь даже не представляю, что я могу сделать, чтобы отплатить вам!
– Зато я представляю, – на какое-то мгновение на строгом лице капитана Крокусу почудилась беззлобная усмешка. – Идите собирать свои вещи. Прямо сейчас.
Штейн не заставил просить себя дважды. Не переставая рассыпаться в благодарностях, он бочком выскользнул с мостика и, пританцовывая от избытка чувств, помчался в каюту, сияя, как десяток квазаров.
Глава 32
Ррагна зашла за полчаса до окончания смены. Эрих не ждал её, но, безусловно, был рад видеть. В последнее время она почти не приходила. Да и вообще, с тех пор как пришла в себя после приступа на «Корде-2», была сама не своя: постоянно молчала, выглядела подавленной.
Сейчас же на её лице играла привычная улыбка, а жёлтые глаза хитро щурились.
– Приветствие-доброздравие, знахарь! – заговорщицки подмигнула она.
База её переводчика значительно обогатилась за последние дни. До полноценной гладкости речи было, конечно, ещё далеко, но подобные выражения, как сильно подозревал Эрих, Ррагна продолжала использовать уже намеренно.
– Попросту шла мимо и мыслится: а не заглянуть ли мне? – продолжила она, когда Эрих поприветствовал её в ответ. – А то мой запас вкусно-лекарство совсем иссякнутый… А твой?
– Свой я пополнил на «Корде-2». Исключительно для медицинских целей, разумеется. Я капитану так в отчёте о потраченных средствах и написал, – Эрих хмыкнул. – Налить?
– Я мыслится – взять вместе с тобой, – Ррагна рассеянно поскребла пластины на лбу.
– То есть – с собой?
– С тобой. Давно не сидеть обои-двои за приятственность разговоры.
– Не возражаю, – Эрих пожал плечами. – Только не сегодня: после смены я договорился поиграть в карты с профессором.
– Так ещё лучше! – Ррагна восторженно всплеснула руками. – Крокус – хороший! И об трое разговоры приятственны тоже!
– Приходи в общую каюту через полчаса, – кивнул Эрих. – Я как раз освобожусь.
Когда зловредные минуты до завершения смены всё же соизволили закончиться и на вахту заступила доктор Лиувиллен, а сам Эрих смог добраться до каюты, профессор Штейн и Ррагна уже ожидали его там. И не просто ожидали, а успели расставить на чемодане в розовую полосочку, позаимствованном на роль стола, стаканы и нехитрую закуску. Рыхлые коричневые бруски, призванные изображать хлеб, «протеиновый перекус № 2», по виду похожий на орешки, а по вкусу напоминающий сухой собачий корм, и… Одна тарелка особенно привлекла внимание Эриха: неровные желтоватые шарики живо напомнили ему помёт кабройдов – животных, похожих на земных коз, которых он видел, помогая сестре в ветеринарной клинике на Оитамаре.
– Это сыр, – чуть смущённо пояснил профессор в ответ на Эрихов выразительный взгляд. – Не настоящий, конечно же, из автоповара. Но я немного поколдовал с солью и приправами – на вкус вышло очень даже недурственно! Куда лучше, чем на вид!
Эрих негромко хмыкнул, присаживаясь напротив Штейна. Он прекрасно знал, что после третьего стакана будет уже всё равно, чем закусывать.
Прихваченная из медотсека бутылка наполнила большие пузатые стаканы на четверть. Отмерять было не слишком-то удобно, но рюмок в комплектации автоповара не предусматривалось.
– Ну, и что же мы празднуем? – жизнерадостно поинтересовался Крокус, поднимая стакан и на удивление даже не предлагая в качестве повода свою будущую экспедицию, которой он за последние несколько часов прожужжал уши всему экипажу.
– Празднуем? – живо заинтересовалась Ррагна. – Есть праздник этот день? Какой? Я не знать.
– Как насчёт «ещё один день жизни»? – с усмешкой предложил Гаст.
– Помилуйте, Эрих! – Штейн коротко хохотнул. – У меня, конечно же, всё ещё прекрасное здоровье, но уже давно не те годы, чтобы поспевать за столь насыщенным праздничным календарём!
– Тогда «день, в который никто не умер», – Эрих пожал плечами.
– Ну, это как-то совсем уж мрачно, – вновь не согласился профессор. – Ррагна, милая, что скажете? Может, у вашего народа есть какие-нибудь яркие праздники?
– Праздники нвер – жуткий скучища, – Ррагна скептически фыркнула. – Соблюдений формальности ритуал, порядок действия и неискренность-лыбы.
– Лыбы?
Ррагна выпучила глаза и изобразила перекошенный оскал, не напоминающий «лыбу» даже отдалённо, пусть даже самую неискреннюю.
Профессор покатился со смеху.
– Помилуйте, дорогая! Вы часто отзываетесь о своём народе так, будто бы всё ваше общество – это один нескончаемый поток лицемерия! Как при всём этом у народа нверов принято выражать, ну, например, личное отношение к кому бы то ни было? Симпатию, привязанность, расположение?
– Никак, – Ррагна скривилась. – Нверы – редкостный ханжа, когда выражать про чувства.
– Но вы, как я мог заметить, делаете это иначе.
– Я неправильный нвер, – Ррагна хохотнула. – Считаю, что надо трогаться, гладиться, обниматься, когда хочешь, – она хитро прищурилась и вдруг подалась вперёд и звонко чмокнула Крокуса в щёку. – Симпатия! – провозгласила она, с довольным видом взирая на смутившегося, но явно польщённого профессора.
