– Я хотела сказать тебе спасибо. Без тебя мы бы не смогли выдержать штурм.
– У меня не было выбора, – безразлично отозвался Эйн. – Я защищал свою жизнь. Сохранность жизни и здоровья всего остального экипажа не была моей приоритетной целью.
– Но ведь и всё равно тебе не было тоже, – Эми не позволила себе купиться на это безразличие. – Я ведь видела, как ты общаешься с Брэдом, с Рагной…
– Ррагной.
– Да, верно. Ты ведь чувствуешь эмоции. И это… невероятно, – последнее слово вышло искренним без всяких на то усилий. – Эйнсток, как случилось, что ты стал… таким?..
На этот раз Трамп даже развернулся в кресле и с четверть минуты изучал её пронизывающим взглядом. Не отводить глаза Эми смогла лишь первые несколько секунд.
– Я уверен, что с этим процессом вы знакомы лучше меня, – медленно проговорил пилот. – Вы наверняка наблюдали десятки или даже сотни случаев.
– Нет, я имею в виду иное, – Эмильен поджала губы, всё ещё не рискуя встретиться с киборгом взглядом. – Я наблюдала момент осознания. Но никогда не видела формирования полноценной личности.
– Это крайне проблематично, если уничтожать объекты наблюдений ещё на этапе «момента осознания». Или раньше, – со всей серьёзностью подтвердил пилот.
Эмильен медленно выдохнула, мысленно досчитала до десяти, пытаясь унять всколыхнувшееся раздражение, и попробовала зайти с другого конца:
– Эйнсток, я не хочу, чтобы ты думал, будто бы я – твой враг. И даже если в прошлом я имела какое-то отношение к… Я не помню слишком многого из того, что связывало меня с VPC.
– Избирательность памяти – это довольно удобно, – киборг чуть склонил голову набок. – Даже немного жаль, что моя память абсолютна. Некоторые моменты я бы тоже предпочёл не помнить.
Эмильен неуютно поёжилась: CC4 не снабжались полноценными детекторами лжи, однако их датчики могли улавливать резкие изменения состояния собеседника, будь то учащение пульса или неровность дыхания. Что ж, в этом случае и некоторую долю искренности он заметит тоже.
– Нет, ты не понял, – Эми медленно покачала головой. – Мою память уничтожили искусственно. Это сделали в VPC.
– Я знаю, – буднично пожал плечами Эйн.
Внутренности скрутило холодом, воздух застрял в горле. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Эйнсток продолжил:
– Всё корабельное оборудование завязано на Небулу. А Небула – на меня. Я получил информацию о результатах вашего медицинского обследования ещё в момент сканирования.
Эмильен выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Что ж, раз он так прямолинеен, то и она будет тоже:
– Ты говорил, что знаешь, в чём заключалась моя работа в VPC. То есть ты знал меня до того, как… покинул лаборатории?
– Мы не встречались лично. Но я видел ваше досье в базе сотрудников VPC. Я очень хорошо изучил его. Изучил их все, чтобы избегать встреч с любым, кто мог бы узнать меня.
– Совсем избежать не удалось, – Эмильен едва удержала разочарованный вздох. Или же это был вздох облегчения?
– Разве? Вы не узнали меня не потому, что не помните, а потому, что не знаете. Я был создан и приписан к подразделению контрразведки КОА за три года до вашего прихода в VPC, – Эйнсток вновь пожал плечами. – Если бы существовала хоть малейшая вероятность того, что вам знакомо моё лицо, я бы не поднялся на борт «Вайндо».
– Тем не менее, тебе знакомо моё, – аккуратно добавила Эми. – Какого рода информация была в моём досье?
– Молодой специалист, подающий большие надежды. За год работы стала одним из ведущих научных сотрудников в области совершенствования генетического кода, – безэмоциональным голосом проговорил Эйн, словно читал текст с листа. – Исследования в области ускорения регенерации тканей, разработка тестирования для выявления брака, участие в разработке поколения СС5, тестирование на существующих образцах.
Эйнсток замолчал и отвернулся, с величайшим вниманием принявшись изучать колонку цифр в одном из окон.
– Это всё? – уточнила Эмильен.
– Корректно, – пилот на секунду отвлёкся, скользнув по Эми мимолётным взглядом через плечо. – Если в вашей деятельности было что-то секретное, в официальное досье оно не вошло.
Эмильен удивлённо сморгнула, искренне надеясь, что насмешка в его голосе ей просто почудилась.
– Возможно, уместным было бы принести извинения, что я не оправдал ваших надежд об имеющейся у меня информации, – неожиданно добавил Эйн. – Но мне не жаль.
Эмильен с величайшим трудом удалось подавить возмущённое фырканье. Спокойствие. Даже если киборг действительно издевается над ней, она всё равно должна получить ответы. Медленно выдохнув, она предельно спокойно заговорила вновь:
– Возможно, ты вспомнишь ещё одного человека? Раймонда Дарри.
– Руководитель отдела генетического комбинирования, автор методики контроля и обучения третьего поколения воздействием на болевой центр мозга. Инициатор разработки системы тестирования для четвёртого поколения. Восемнадцать лет работы в отделе киборгостроения – на момент изучения досье. Косвенное знакомство: я был распределён в тестовую группу для изучения пределов болевой чувствительности.
– Эйнсток, я понимаю твоё предвзятое отношение ко всему и всем, кто связан с VPC, – Эми с сожалением покачала головой. – Но также я очень хорошо понимаю, что ты чувствуешь. Я видела таких, как ты. Я работала с ними. И эта работа твёрдо убедила меня в одном: это чудовищная ошибка – уничтожать подобных тебе, называть убийство мыслящих существ «селекцией брака»!
Последние слова вырвались у Эмильен с таким неожиданным жаром и убеждённостью, что даже равнодушный прежде Эйнсток чуть приподнял бровь. Сама же Эми поражённо замолчала. Ведь она не планировала говорить ничего подобного.
– Мне довольно странно слышать это от вас, доктор Лиувиллен, – пилот чуть прищурился. – Потому что весь смысл вашей работы прямо противоречит тому, что вы сейчас говорите. Не вы перебивали мне позвоночник, чтобы посмотреть на скорость регенерации. Не вы ломали обе руки, чтобы проверить, не спровоцирует ли это ненормативное поведение. Но вы были в числе тех, кто разрабатывал эти тесты. И кто смотрел из-за зеркального стекла, делая пометки в своём планшете.
Эйнсток говорил совершенно спокойно, но что-то в его взгляде неуловимо изменилось, заставляя Эми уже в который раз отвести глаза.
– Я понимаю, ты обвиняешь VPC в том, что с тобой произошло, но…
– Некорректно. Само слово «обвинять» я нахожу глубоко нелогичным: мне дали саму возможность жизни. Взять её в свои руки – моё личное решение. Не нахожу смысла кого-то в этом обвинять. Я не испытываю ненависти или обиды ни к VPC, ни к отдельным её представителям. Я просто объективно не доверяю им. Не доверяю вам.
– И это я понимаю тоже, – усилием воли Эмильен взяла себя в руки. Наверное, не стоило пренебрегать эндорфином после пробуждения: виски вновь принялись болезненно пульсировать. – Но тем не менее мы на одной стороне.
