Почти каждую утреннюю тренировку на Australian Open я провожу с Моникой – это огромная честь. Она яростная, никогда не халтурит, почти не разговаривает. Мой отец от нее в восторге.
Перед первым матчем я места себе не нахожу от волнения. Трибуны забиты до отказа. Когда я выхожу на корт, болельщики приветствуют меня криками и аплодисментами. Как и в Перте, эти люди любят теннис и разбираются в нем. В первом круге я играю со 123-й ракеткой мира Еленой Макаровой из России и каким-то образом вырываю у нее победу – 6:3, 5:7, 6:4. Это заряжает меня уверенностью, я успокаиваюсь и обыгрываю пуэрториканку Кристину Гранде, 67-ю в рейтинге – 6:4, 7:5. Я отлично сыграла, и болельщики на «Арене Маргарет Корт» потрясающие. Эмоции непередаваемые.
За пределами корта тоже кое-что меняется: на территории турнира меня начинают узнавать. Люди останавливают меня на улице и просят автограф. Сначала я в недоумении, но потом осознаю, что становлюсь известной – и это в 15 лет. Это большая нагрузка на психику, но я не ропщу. Такое новое внимание меня не напрягает.
Что мне дается труднее, так это присутствие отца на турнире. За последние месяцы я подзабыла, как он на меня действует. Я привыкла быть только с Лесли – у нас налажен отличный контакт, и нет ни давления, ни ругани. С отцом же все наоборот: я в постоянном напряжении и мечтаю, чтобы его не было рядом, и я чувствовала себя так же, как в Перте или в наших с Лесли поездках в 1998-м.
Моя следующая соперница – без пяти минут лучшая теннисистка планеты Мартина Хингис. Она вторая ракетка мира, и я нервничаю, когда выхожу играть с ней на «Арене Рода Лэйвера». За последние семь-восемь месяцев моя жизнь очень изменилась и привела меня сюда.
Хингис гораздо опытнее и легко разделывается со мной – 6:1, 6:2. Во многих геймах была борьба, и я не считаю, что провела плохой матч. Но отец, конечно, недоволен. Он не бьет меня и не орет, но, как обычно, думает, что я могла сыграть лучше и пройти дальше. В 15 лет я дошла до третьего круга турнира Большого шлема, но его это не впечатляет.
После матча папа, Лесли и я встречаемся в подтрибунном помещении центрального корта у раздевалок, чтобы обсудить дальнейшие планы. Лесли говорит, что мне нужно сыграть юниорский Australian Open, и это выводит отца из себя. Он непреклонен: я не буду играть по юниорам, потому что это «движение назад».
Лесли смотрит на участие в юниорском турнире как на взвешенный подход к моему развитию: «Это не важно, она просто проведет еще одну неделю играя матчи», – говорит она. Мне полезна игровая практика, и я с ней согласна.
Отец не желает ничего слушать. Его «нет» – окончательное.
После Australian Open Лесли решает отправиться играть дальше. Я выступаю на турнирах WTA в Колумбии, США и Дубае. Отец с нами не едет – для него это слишком много перелетов.
Мои результаты не плохие, но и не хорошие. Отец недоволен, и, когда я возвращаюсь домой и слышу, что теперь он будет ездить по турнирам с нами, у меня сердце уходит в пятки. Он считает, что только в его присутствии я добьюсь успехов. Кроме того, он по-прежнему раздражен тем, что Лесли хочет продолжения моего участия в юниорских турнирах.
Как обычно, он все решает, а я выступаю посредником: я иду к Лесли и сообщаю ей, что он снова будет путешествовать с нами. Она реагирует сдержанно, но я вижу, что она этого не хочет. И разве ее можно в этом упрекнуть? Она знает, что он пьет – от него часто несет алкоголем. Что мы гораздо лучше работаем вдвоем. Но даже если Лесли собиралась отговорить отца от этой затеи, попытаться сделать это она не успевает – он решает ее уволить. По его мнению, я ее «переросла».
И расстаться с ней опять нужно мне, потому что он, конечно, делать это не станет. Его приказ повергает меня в шок и апатию. Мы с Лесли провели столько времени вместе, и я считаю ее единственным человеком, который понимает меня и то давление, под которым я живу. Она все видит. Я в ужасе от мысли, что мне нужно от нее отказаться.
Когда мы в следующий раз приезжаем в «Уайт Сити», папа напоминает мне, что Лесли больше меня не тренирует и я должна ей об этом сообщить. Я не понимаю, почему он так решил – мы же с ней отлично сработались. Я несчастна, совершенно опустошена. Я лишаюсь своего единственного убежища – наших с Лесли путешествий по турнирам.
Без Лесли я остаюсь одна. Запутавшаяся и испуганная.
5. Бирмингем, 1999
Мартина Хингис приглашает нас с мамой в свой роскошный дом на окраине Цюриха. За последние несколько месяцев мы с ней пересекались в туре и обменивались приветствиями, но так близко нас свело наше общее агентство – Advantage International. Мартине нужен сильный спарринг для подготовки к грунтовому сезону, и это я. Она великодушно настояла, чтобы мы пожили у нее, а не заморачивались с гостиницей.
Отец остался дома с братом. За Саво я не боюсь – на него папа никогда не поднимает руку и вообще ведет себя с ним совершенно по-другому. Слава богу.
Мы с Мартиной много тренируемся и постоянно болтаем. Довольно быстро мы становимся подругами – ну, насколько это возможно в теннисе. Может, никто из австралийских игроков не хочет меня знать, но лучшей теннисистке мира я очень даже нравлюсь.
Мы много разговариваем. У нас много общего.
Как и меня, Мартину с детства воспитывали как будущую теннисистку. Мама Мартины Мелани тренирует ее с тех пор, как она только начала ходить.
В качестве еще одного спарринга для Мартины к нам присоединяется Надя Петрова – еще одна перспективная юниорка. Наши тренировки ведет Мелани, и я восхищена всем, что они с Мартиной говорят и делают. Я бы сказала, что Мартина очень умна. Пожалуй, даже гениальна. На корте она всегда сосредоточена и играет в первую очередь головой. В 1997-м, когда ей было 16, она стала самой молодой первой ракеткой мира и чемпионкой Уимблдона. В 1998-м она выиграла одиночный Australian Open и стала лишь третьей теннисисткой, одновременно возглавлявшей одиночный и парный рейтинги. Но при всех своих «Шлемах» и званиях за пределами корта она очень простая и искренняя, что впечатляет еще больше. К нам с мамой она исключительно добра.
Впрочем, как бы я ни восхищалась Мартиной и ее достижениями, я перед ней не благоговею. Отчасти потому, что у меня в голове звучат папины слова: «Не думай о том, с кем играешь, – говорил он мне тысячу раз. – Не смотри, кто с другой стороны корта, не думай о том, какой у нее рейтинг. Уважение к сопернице не должно перерастать в страх перед ней». При этом, запрещая мне трепетать перед соперницами, отец запрещает мне и недооценивать их.
С Мартиной очень легко. К концу нашего пребывания в Цюрихе мне кажется, что мы стали хорошими подругами. Но я уже знаю, что произойдет, когда мы разъедемся и будем пересекаться на турнирах: в действие опять вступят законы моего отца, и я не смогу продолжить дружить с Мартиной. Так что я наслаждаюсь ее компанией, пока могу.
В свободное время она катает нас по Цюриху и показывает достопримечательности – например, магазин макарунов.
