Уже умея забывать о его побоях, в 12 лет я выигрываю чемпионат страны для игроков до 14 и сразу заявляюсь в категорию до 16 и до 18, хотя тут даже мой бескомпромиссный отец говорит, что эта миссия невыполнима. Действительно, выходить на корт против мощных долговязых тинейджеров мне страшновато. Одно мое участие в этом турнире становится новостью национального масштаба. Репортерам очень нравится фотографировать миниатюрную меня на фоне моих высоких соперниц. И я многим из них задаю жару: девочки, входящие в топ-5 национального рейтинга 18-летних, обыгрывают меня только в трех сетах. Я маленькая, но авторитетов у меня нет.
Тем временем в нашем родном городе уже гибнут наши знакомые. На Драве нашли еще одно тело – задушенной акушерки, принимавшей роды у моей мамы. Денег едва хватает – мы живем на мизерную мамину зарплату и доход от лавки на местном рынке. Из-за войны в Сербии действуют разные эмбарго и другие торговые ограничения, так что становится трудно достать даже товары первой необходимости. Поэтому дядя Павле каждый месяц ездит в Венгрию, где закупает туалетные принадлежности, и их-то мы и продаем. В выходные я сама становлюсь за прилавок и продаю мыло, туалетную бумагу и зубную пасту.
Иногда не удается достать даже хлеб и молоко, так что, когда их привозят, за ними выстраиваются длинные очереди. Стоять в них приходится часами. Отец с дядей иногда поднимаются в четыре утра, чтобы занять очередь первыми.
Как бы ни приходилось тяжело, мне живется нормально. Вокруг я вижу людей, которым еще труднее. Некоторые голодают. Я же люблю школу, и в теннисе у меня все получается. Теннисный клуб «Зак», где я, несмотря на свой нежный возраст, уже стала звездой, был для меня вторым домом.
Меня тренирует Милан Лацко, отличный парень, но от него я перехожу к Йосипу Молнару, который очень нравится папе. Больше всего ему нравится то, что Йосип тренировал Монику Селеш. Один из любимых матчей моего отца – финал Открытого чемпионата Франции- 1990, в котором 16-летняя Селеш безжалостно расправилась с первой ракеткой мира Штеффи Граф. Папа любит порассуждать об этом матче – он думает, что я могу сделать нечто подобное. Что я могу стать как Моника.
Йосип – спокойный тренер, но, когда я что-то делаю неправильно, он строг. За первый год работы с ним я выигрываю все национальные титулы. Мы много времени проводим втроем, разъезжая по турнирам на машине Йосипа. Дорога между крупными сербскими городами занимает по несколько часов. На турнирах я продолжаю всех обыгрывать. Поскольку денег у нас нет, мы спим в машине и едим дешевые сэндвичи из местных лавок. Вскоре у меня уже столько кубков, что приходится складывать их отдельно в сарай. Каждая победа для меня как праздник, и папа доволен моим прогрессом. Благодаря тому что я выигрываю все подряд, обо мне узнают по всей Сербии.
Еще обо мне узнает Adidas. Однажды к нам в клуб приходит немец и внимательно наблюдает, как я тренируюсь и играю с другими детьми. Он вполголоса о чем-то разговаривает с моим тренером и, конечно, с отцом. В первый же день нам делают очень заманчивое предложение – спонсорский контракт Adidas и приглашение во всемирно известную академию в Германии.
Эту невероятную новость нам с отцом сообщают на встрече в одном из клубных кабинетов. Я вне себя от радости. Вот он, наш шанс. Еще меня приглашают выступить на турнире в Германии, чтобы я своими глазами посмотрела на академию. Отец, Йосип и я добираемся туда целый день. Когда мы наконец приезжаем, папа поражен: красивые корты, спортзал с иголочки. Территория огромная и роскошная – я никогда ничего подобного не видела.
Первый день турнира проходит как в тумане, после чего мы заселяемся в дешевый отель по соседству. Я играю и на следующий день тоже, и снова побеждаю. Но мы не рассчитывали, что задержимся на турнире так долго, и у нас нет денег на еще одну ночь в отеле, поэтому мы спим в машине. Папа и Йосип садятся вперед и откидывают кресла, а я залезаю назад, чтобы хоть как-то вытянуть свои уставшие ноги. Укрываюсь я своей спортивной курткой. Спится не так уж плохо, и наутро я даже отдохнувшая. В тот день меня выбивает из турнира более опытная и взрослая соперница. По пути домой папа рассуждает о переезде в Германию – мы оба очень воодушевлены.
– Это огромная перспектива для развития, – говорит он.
Я киваю и молча ликую. «Мои надежды сбываются», – думаю я про себя, пока мы петляем по ночной дороге по пути в Сомбор.
Но эта дорога к теннисным звездам оказывается закрыта, когда дело доходит до виз. Германия больше не принимает беженцев и любых выходцев из бывшей Югославии. Наши надежды на то, что из-за моего теннисного таланта нам сделают исключение, рушатся, когда на наши заявления отвечают отказом. Обойти этот отказ невозможно – в Германию мы не едем.
В день, когда мы об этом узнаем, отец закатывает скандал на нашей кухне в Сомборе.
– Нам нужно уехать! – вопит он. – Нужно уехать! Здесь будущего нет!
Мы с мамой молчим. Конечно, я ужасно огорчена. Но я свои мысли и чувства держу при себе. Нужно сидеть тихо, чтобы не разозлить его еще сильнее.
Потом однажды поздно вечером звонит телефон, и приходит страшное известие. Моего милого доброго дедушку задушили. Никто не знает, кто это сделал, и для папы, дяди Павле и бабушки это чудовищный удар. Не в силах в это поверить, мы все сидим за столом и ошеломленно молчим. Я плачу, но папе должно быть еще хуже – он потерял единственного родителя, который его любил.
Вне себя от горя я вспоминаю, когда последний раз видела дедушку. Два года назад за несколько дней до нашего отъезда из Осиека мы навещали его у него дома в Чепине. У нас был семейный обед. Я помогала дедушке его готовить. Я всегда буду жалеть, что так и не попрощалась с ним, уезжая, – я знаю, что он очень меня любил. А я любила его.
В скором времени у отца возникает новый план, и этот план – Австралия. Точнее, Сидней. Сестра моей бабушки Катица живет там в пригороде, который называется Фэрфилд. Отец решает, что Катица поможет нам обустроиться в Австралии – стране, подарившей миру великолепных теннисистов из числа лучших в истории: Рода Лэйвера, Тони Роча, Джона Ньюкомба и Ивонн Гулагонг. Мы поедем туда вчетвером; бабушка и дядя Павле решают пока что остаться в Сомборе. Родители знают об Австралии только из телефонных разговоров с тетей. Я не знаю вообще ничего.
Мы подаем документы на австралийские визы и проходим медосмотры. Тетушка Катица выступает нашим спонсором и оплачивает перелеты. Никто из наших друзей не в курсе. Папа не хочет никому рассказывать, чтобы ничего не сорвалось.
Мне очень грустно уезжать из Сомбора. Я приехала туда без ничего, но построила для себя жизнь в школе и в теннисном клубе, научилась их сочетать. Как все будет в этой новой стране? Мне страшно об этом думать. Мне тяжело уезжать от школьных и теннисных друзей, я очень их люблю и не хочу все начинать заново. Но папу ничто из этого не волнует, и он окончательно оформляет все документы.
Мама, как обычно, послушно выполняет все, что он говорит. Мне уже кажется, что для нее это в порядке вещей: что он один принимает все решения, что кричит на нее, бьет ее и переворачивает стол с едой, потому что еда – «паршивая».
