В раздевалке после матча я чувствую внутреннюю пустоту. Мне удается дойти до третьего круга, где я проигрываю 16-летней русской девочке по имени Мария Шарапова. В отчетах о матче пишут, что я была «не похожа на себя».
* * *
Мы с Борной приезжаем тренироваться в Монако, и становится очевидно, что Энрике ему не рад. После первой же нашей тренировки Энрике весь кипит от раздражения и критикует мое решение нанять Борну.
– Он молодой, и у него нет опыта, – говорит он, наматывая круги по гостиной. Но я знаю, что дело не в неопытности Борны. Просто Энрике ревнует.
– Больше у меня никого нет, – говорю я. – Нечего тут обсуждать.
Энрике злится, что я наняла Борну, не посоветовавшись с ним. Ему не нравится, когда я принимаю решения сама. Энрике любит, когда все так, как хочет он. За год, что прошел с нашего переезда в Монако, он стал больше меня контролировать. Например, он говорит мне, что делать с деньгами, которые я зарабатываю. Хотя сам продолжает пялиться на других девушек у меня на глазах. Еще он начал обсуждать меня и детали нашей личной жизни с другими людьми. Иногда до меня доходят его грубые комментарии, и мне очень грустно, что он так ко мне относится.
На турнире в немецком Фильдерштадте мне как игроку топ-5 подарили машину от спонсора – «Porsche Carrera 4S». Это прекрасная машина серебристого цвета. Несколько раз я на ней ездила, но мне такие вещи не очень интересны – зато я знаю, что Борне нужна машина, пока он в Монако. Поэтому я предлагаю ее ему на время нашего тренировочного сбора.
Энрике встречает эту информацию с очевидным раздражением. Ему очень нравится эта «Porsche», хоть у него есть и своя машина – «BMW M3».
– Пусть он возьмет мою, – говорит он.
Я знаю почему: ему невыносима мысль, что Борна будет ездить на машине лучше, чем у него.
Борна ждет внизу, так что Энрике спускается, чтобы передать ему ключи. Но вместо того чтобы просто отдать ключи, он швыряет их на 30 метров в кусты и резко уходит.
В последующие дни Энрике продолжает дуться. Он холоден.
Однажды приходит понимание, что мы больше не можем быть парой. Я рассказываю Борне, что хочу уйти от Энрике, что мы несчастны. Борна соглашается помочь мне вывезти мои вещи от Энрике. После тренировки, пока его нет дома, мы с Борной и еще несколькими друзьями, живущими по соседству, встречаемся у меня дома, чтобы всем вместе собрать мне вещи.
Меня с вещами отвозят в квартиру друга, где живет и Борна. Энрике звонит не переставая. Он в шоке, что я уехала, и умоляет меня вернуться.
– Сегодня я переночую здесь. Позвоню тебе завтра, – говорю я.
Он продолжает обрывать телефон и на следующий день. Он настаивает, что я должна к нему вернуться, и в итоге убеждает меня в этом.
– Все будет по-другому, – обещает он.
Но буквально в первые часы моего возвращения все катится к черту. Как только я переступаю порог квартиры, мы начинаем ругаться. Он орет на меня, так что в конце концов я беру сумку с ракетками и нерешительно ухожу.
На улице я звоню Борне. Я вкратце рассказываю ему, что произошло, что одна я туда больше не вернусь. Я прошу его приехать и помочь мне забрать оттуда мои оставшиеся вещи. Энрике я говорю, что все забираю, потому что между нами все кончено.
Энрике начинает вести себя как идиот: по всей квартире швыряется моими вещами. Кубок летит в стену. Потом обувь. Одежда. У него сорвало башню. Мне удается что-то собрать и сложить в сумку.
Вмешивается Борна:
– Слушай, братан, ну отпусти ты ее. Дай ей уйти. Она поедет в гостиницу. Вам нужно провести несколько дней порознь.
Энрике на такое предложение реагирует плохо. Если оно что-то и дало, так только то, что он обезумел еще больше и продолжил бросаться вещами.
В поисках идей я замечаю на мраморном столе его компьютер. Я беру его и поднимаю над головой.
– Так, если ты еще хоть одну драную вещь в меня кинешь, – говорю я, – я разобью твой сраный компьютер.
Он останавливается. Бешенство вроде бы отступает с его лица.
– Ты козел, – говорю я.
Мы с Борной уходим. Наши друзья приезжают второй раз за сутки, чтобы помочь мне с вещами, и, хоть ситуация и жутковатая, мы с Борной шутим, что нам надо открыть компанию по организации переездов.
Мы с Борной заселяемся в гостиницу в Монако и просим дать нам соседние номера, потому что я немного побаиваюсь Энрике.
Проходит несколько дней. Энрике снова звонит и молит о встрече. Я смягчаюсь и соглашаюсь. Он предлагает встретиться вечером на набережной. Это темное место у самой воды, и это меня напрягает. А вдруг он решит выкинуть меня в море? Борна предлагает пойти вперед меня и спрятаться где-нибудь в кустах, откуда он сможет незаметно за нами наблюдать.
Он делает все, как мы спланировали, и мне становится спокойнее. Только вот по соседству с бедным Борной воняет мертвая кошка, что делает его наблюдательный пост не очень приятным. Ему приходится провести там примерно полчаса, пока мы с Энрике разговариваем. Борна не двигается с места, чтобы Энрике его не увидел. Энрике ни о чем не догадывается.
Я говорю Энрике, что пока что домой не вернусь, потому что мне нужно время на размышление. Но на самом деле я уже знаю, что не вернусь никогда.
* * *
Через несколько дней мы с Борной, несколькими друзьями и Тином ужинаем в ресторане на набережной. Тин только что приехал на неделю из Хорватии. Ужин проходит в приятной, легкой обстановке – никакого напряжения или споров. В бухте покачиваются яхты. Атмосфера идиллическая, и впервые за последнее время я могу немного расслабиться. Мы заканчиваем с горячими блюдами, когда спокойствие нарушает визг автомобильного мотора перед входом в ресторан. Как и все посетители, я оборачиваюсь на шум с мыслью: что там такое?
Это Энрике. Он выскакивает из машины, даже не заглушив ее, и подбегает к нашему столу. Если бы он физически мог выпускать дым из ноздрей, клянусь, так бы и было.
– Ты идешь со мной, – говорит он мне в приказном тоне. Он стоит у нашего стола и ждет, пока я из-за него выйду. В ужасе я говорю ребятам:
– Вы оставайтесь, и хорошо вам доужинать. Извините нас. Я пойду, а то иначе тут будет скандал.
Я иду за ним, сажусь с ним в машину. Он вжимает педаль газа в пол, и мы вылетаем на дорогу, как будто это гонка. Он ведет машину как психопат, и мы пролетаем полосу ресторанов. Люди вытягивают шеи нам вслед, чтобы посмотреть, что происходит. Колеса машины скрежещут на поворотах, и периодически мы взлетаем над дорогой.
Кое-как мне удается его успокоить. Он соглашается отвезти меня в гостиницу. Когда мы туда подъезжаем, он паркуется, и несколько минут мы разговариваем. Через день он должен уехать на гонку, и, к счастью, я убеждаю его оставить все как есть.
На следующий день мы с Борной подъезжаем к гостинице и собираемся выйти из машины, когда сзади нас толкает другая машина. Ошеломленные, мы оглядываемся, и это снова Энрике. Мы выходим. Я подхожу к его окну.
