У меня нет ни агента, ни тренера, ни родителей, ни денег. Я лишена возможности видеть брата и общаться с ним; это тяготит меня больше всего.
Тин говорит, что с теннисом надо завязывать.
– Тебе нужно поправиться, чтобы быть в состоянии жить нормальной жизнью. Теннис и соревнования нужно на время задвинуть. В таком режиме ты долго не протянешь.
Я вижу, что он очень переживает за мое психологическое состояние.
У нас наступает очень тихий период. Мы почти не выходим в люди. Он понимает, что я хочу просто быть одна, найти себя. Несколько раз он выманивает меня в короткие поездки на побережье, но в основном я просто сижу дома в тишине.
Я продолжаю набирать вес, но тишина, покой и дни, наполненные ничегонеделанием, оказывают на меня благотворное влияние. А потом еще настроение мне поднимает звонок брата. Он уже не ребенок и, видимо, начинает понимать, почему я ушла из семьи.
Он рассказывает, что, как ни удивительно, мама ушла от отца, и они с ней сейчас живут в Белграде. Отец выгнал ее из своего поместья. Я уверена: это потому, что он так и не простил ее за мой побег. Во всех несчастьях он всегда винит других. Он сам никогда ни в чем не виноват.
Несмотря на расставание родителей, мы с мамой не миримся. В наших разговорах она никогда не раскаивается в своей жесткости последних лет. Через несколько месяцев после переезда в Белград она оставляет Саво и возвращается в Австралию – обратно в квартиру в Фэрфилде.
Вслед за этими семейными переменами и возобновлением общения с Саво ко мне возвращается желание играть в теннис. Мы с Тином решаем провести в Австралии длинный тренировочный сбор перед турниром за wild card на Australian Open-2007. Два месяца я вкалываю в «Мельбурн-Парке», постепенно чувствуя себя на корте все лучше и лучше. Я худею, мои мысли становятся яснее. Мне 24 года, и я попытаюсь снова пробиться в тур.
Я решаю побороться за wild card на Australian Open. В декабре я даю интервью Sun-Herald и говорю, что к концу 2008-го могу стоять в топ-50. Я верю, что мне это по силам, но знаю, что будет тяжело.
Я выигрываю три матча в плей-офф и выхожу в четвертьфинал, но там меня настигает травма: во втором сете матча против 17-летней Оливии Роговской я повреждаю подколенное сухожилие. При счете 3:6, 1:3 мне приходится сняться. К счастью, до моего первого турнира сезона в Хобарте еще несколько недель, и я провожу их тренируясь в «Мельбурн-Парке».
Не все в Tennis Australia встречают меня с распростертыми объятиями. Как-то после очередной тренировки на адской жаре «Мельбурн-Парка» тренер рассказывает мне о разговоре двух тренеров Tennis Australia, который он нечаянно услышал. По его словам, один из них сказал, что, если бы решение принимал он, он не позволил бы мне даже снова выступать за Австралию, не то что бороться за wild card. Он не дал бы мне никакого второго шанса.
Слова этого тренера шокируют меня и мое окружение своей враждебностью.
– Это жестко, – говорит мой тренер.
Слова тренера напоминают мне, как отец говорил: «Они тебя не приняли и никогда не примут», – и я уже не уверена, что возвращение было такой хорошей идеей.
Но на моей стороне есть хорошие люди. Например, Крэйг Тайли из Tennis Australia всегда рад мне помочь. С его помощью я нахожу хороших специалистов, с которыми могу поработать. Его советы всегда оказываются полезны. Даррен Пирс тоже очень добр.
Перед Хобартом я начинаю работать с тренером Крисом Джонсоном, и мы легко находим общий язык. Он милый, ненапряжный парень.
Я вижу, что работаю не зря, когда не оставляю надежд на победу своим соперницам по трем матчам квалификации. В первом круге основы я играю с 54-й ракеткой мира Мартиной Мюллер. Первый сет я беру, но второй проигрываю. В третьем я уступаю, однако продолжаю бороться, и мне удается развернуть ход поединка. Еще недавно в ключевых эпизодах я разваливалась, но в этот раз наоборот – собралась и сумела выиграть решающий сет, 6:4, 0:6, 6:2.
Для меня это очень важная победа: как психологически, так и в смысле результата. Она показывает, что ко мне вернулась моя сила духа, что я стала сильнее во всех смыслах.
Дальше мне в Хобарте играть с итальянкой Флавией Пеннеттой, 39-й ракеткой мира. Она трудная соперница, а травма голеностопа, которую я получила в квалификации, не позволяет мне навязать ей борьбу. Уступая 0:5, я снимаюсь.
В квалификации Australian Open по дальним кортам «Мельбурн-Парка» гуляет горячий порывистый ветер, а над ними раздаются выкрики «Давай, Елена!». Первый матч я выигрываю, но не второй. Тем не менее я проделала большую работу и за последние недели одержала немало качественных побед. Могу ли я претендовать на wild card? Совершенно точно. После того как мне ее не дают, в расстроенных чувствах я говорю журналистам:
– Вопрос в том, как люди в Tennis Australia определили, кому дать wild card. Они даже не дождались конца Хобарта, чтобы посмотреть на мой результат. Они объявили свой выбор после первого дня квалификации, и я расстроена, что меня даже не принимали в расчет. Я убеждена, что заслуживала wild card в основу. Я считаю, что за одну неделю сделала больше и одержала больше важных побед, чем некоторые из этих девочек за всю карьеру.
В моем сознании это иллюстрация более серьезной трудности – той, которая годами портит мне жизнь. «Ну вот опять, – думаю я. – Как всегда, я в отстое».
Меня осаждают сомнения. Слова австралийского тренера о том, что не надо было меня пускать обратно, не выходят у меня из головы. Я знаю, что в руководстве Tennis Australia есть чиновники, которые не хотят, чтобы я находилась в стране, не говоря уже о «Мельбурн-Парке». Так что я не думаю, что мне не дали wild card из-за того, что я играю недостаточно хорошо, просто, как обычно, есть силы, которые мне противодействуют. Далеко не все меня поддерживают, и дело тут не в деньгах. Никаких денег я и так не получаю, хоть все и уверены в обратном. У меня нет вообще никакого финансирования – Tennis Australia не платит мне ни гроша. Да и даже если бы мне это предложили, я бы отказалась. Все, чего я хочу, – это справедливость и равные условия со всеми. Возможности проявить себя на корте. Я просто хочу играть. Между тем я осознаю и свою удачу: мне повезло, что я могу пользоваться кортами, удобствами и тренерами Tennis Australia, насколько позволяют их графики. Берни Горлитц и Крис Махоуни всегда помогают мне, когда у них есть время.
Ситуация повторяется несколько лет спустя, когда мне снова не дают wild card на один из «Шлемов», несмотря на то что на разогревочных турнирах я выиграла кучу матчей, включая три титула ITF подряд. Одна теннисистка рассказала мне в личной беседе, что она знала, что получит wild card, за несколько месяцев до турнира. И это при том, что решение о специальных приглашениях должно приниматься накануне «Шлема», исходя из результатов, показанных игроками на последних соревнованиях.
Впрочем, сейчас ничто не может пошатнуть мой вновь обретенный бойцовский дух: я показываю свой лучший теннис за много лет, и в такой хорошей физической форме я тоже не была очень давно. Темнота начинает меня отпускать, и постепенно я осознаю, что, хоть моя жизнь и не была простой, мне все равно сильно повезло – я здорова и здоровы два человека, которых я люблю: Тин и Саво. А все остальное можно решить.
