Пресса начинает писать о моей команде и моем профессиональном возрождении. Они рассказывают о людях, которые мне помогают, и называют Борну с Тином главной причиной моего успешного возвращения. Тину я, понятно, обязана всем. Но не Борне. И даже публично я не говорю, что он мне помог. Но журналисты не знают всей правды, так что они просто заключают, что он причастен к перезапуску моей карьеры.
Мой следующий матч – против русской девочки Алисы Клейбановой. Ей 19 лет, и она посеяна 29-й. Мы с ней недавно вместе тренировались в Брисбене, и это были исключительно полезные тренировки. Но еще они не оставили мне сомнений: матч будет тяжелый. Так и получается, трудно с самого начала. Я беру очень упорный первый сет, но во втором, хоть я играю весьма прилично, она немного прибавляет, и я к концу партии уже не справляюсь. С каждой минутой Алиса играет все лучше. Я же психологически начинаю гаснуть. Я проигрываю два последних гейма второго сета, и Алиса уже на коне. Она прорисовывает все линии и очень хорошо подает.
К началу третьего сета я проседаю, вскоре Алиса ведет 3:1. Я уже чувствую, как прощаюсь с этим «Шлемом», – на моей подаче 15:40. Но тут я вдруг мобилизуюсь. Понятия не имею, что это было. Не могу даже объяснить, как четыре раза подряд пробила навылет и сократила разрыв до 3:2. Мой бойцовский дух вернулся. Я беру ее подачу, и вот счет уже 5:5. И тут я падаю. Подворачиваю голеностоп.
Выходит врач, и игра прерывается на пять минут. Все не так ужасно, и я могу продолжать. Я чувствую напряжение в суставе, и он припух, но я как могу стараюсь не обращать внимания на боль. Мы продолжаем рубиться. Я изо всех сил пытаюсь удержать подачу – это основное, о чем я думаю. При 6:6 и беру свой гейм, и на переходе при 7:6 знаю, что нужно взять очки на приеме, и это окажет на нее сильное давление.
Я беру два первых очка агрессивной игрой с задней линии и глубокими приемами. После отличного укороченного и уверенного обводящего счет в ее гейме – 0:40. У меня тройной матчбол! Трибуны сходят с ума. Потом Алиса не попадает первым мячом. Я вхожу в корт на прием второго, который она подает коротко. Пробиваю слева по линии – и это победа.
Конец. За три с лишним часа. Я начинаю реветь и не могу остановиться. Меня накрывают эмоции, пока болельщики себя не помнят от радости. Я никогда не слышала и не испытывала ничего подобного. На следующий день, в День Австралии, одна газета выходит с заголовком «День Елены», а мою победу называют «героической».
* * *
Я в четвертьфинале Australian Open-2009. Я поверить не могу, что прошла так далеко после того, как год назад только пробивала себе путь обратно. Два года назад я думала о самоубийстве. Мой дух был уничтожен. Сейчас я на седьмом небе от своего выступления на этом «Шлеме», но перед матчем с третьей ракеткой мира Динарой Сафиной уже чувствую психологическую усталость.
Мы берем по сету, и при 4:3 в третьем у меня появляется надежда на брейк, но мой бэкхенд по линии на миллиметр уходит в аут. Динара пользуется этим и при 4:4 делает брейк, а потом подает на матч – 6:3, 4:6, 6:4.
Сказать по правде, я уже опустошена. Физически я в хорошей форме, но эмоционально уже кончилась. Тем не менее этот турнир стал моей самой большой победой. К тому же оказывается, что я первый игрок после Линдсей Дэвенпорт, выигравший на «Шлеме» четыре трехсетовика подряд, а также лишь четвертый в Открытой эре, который попал на «Шлем» по wild card и дошел до четвертьфинала.
Благодаря этому результату я поднимаюсь на 91-е место в рейтинге. Впервые с 2003-го я в топ-100.
* * *
На следующий день после матча с Динарой я еле двигаюсь и вообще ничего не соображаю – я подцепила грипп в тяжелой форме. Мое выступление в Мельбурне обеспечило мне место в составе сборной Австралии в Кубке Федерации, и играть уже через пять дней. Я готова на все, лишь бы впервые за семь лет представить свою страну в командном турнире, но несколько дней спустя я все еще на антибиотиках, без сил, и голова у меня кругом. Я иду к тренеру сборной Дэвиду Тэйлору и говорю ему, что мне нужно еще два дня, чтобы выздороветь.
Я лечу со всеми в Перт, и, хотя горло у меня все еще воспалено, а нос заложен, я страшно рада снова быть в команде. Но тренироваться я могу еле-еле. Инфекция все не уходит, и я начинаю задыхаться, когда пытаюсь поиграть. Когда я выхожу на корт в Перте, это вообще не я – во мне формы процентов на 60. А поскольку мы каждый день играем с новой командой, мне грозят одиночные матчи несколько дней подряд.
Я выигрываю все свои одиночки, то же делает Сэм Сто-сур. Наша пара тоже побеждает, и мы выходим в плей-офф Мировой группы II. Здорово снова играть в Кубке Федерации за Австралию, а делать это в Австралии – так вообще. Мы с командой идем на праздничный ужин, но у меня сосет под ложечкой. Я чувствую, что что-то не в порядке.
20. Истощение, 2009
На неделе после Кубка Федерации мне все еще нехорошо. Возможно, это последствия того, что я за три недели сыграла десять матчей. Тем не менее я не беру перерыв. Я соглашаюсь на предложенную мне wild card в квалификацию турнира в Мемфисе в начале февраля.
Квалификацию я прохожу, но в основной сетке проигрываю первый матч – я истощена до предела.
У Борны какие-то неурядицы с визой, и он не может прилететь со мной в Штаты. Но, поскольку последний год я клиент IMG, я могу тренироваться в Академии Ника Боллетьери, которая принадлежит IMG. Работа там налажена идеально, и условия исключительные. Мне доступны их тренеры по теннису и физподготовке, шикарные спарринг-партнеры, и даже сам Ник несколько раз в неделю приходит на мои тренировки и помогает мне.
Несмотря на все это, у меня не получается тренироваться так, как я делала это последний год. Энергия, которая пронесла меня в четвертьфинал Australian Open, испарилась. Головой я в деле и хочу работать и прогрессировать. Но физическая усталость мне этого просто не позволяет.
Следующий турнир – Индиан-Уэллс. Мы приезжаем туда за четыре дня до начала, но я с трудом могу встать с постели. Я ложусь спать в десять вечера и сплю до 11 утра. Я настолько не в состоянии встать с кровати, что приходится отменять тренировки. Со мной такого не было с тех пор, как я избавилась от депрессии. Один или два раза я на несколько минут выхожу на корт, но единственное, что я могу, – это спать. Я ложусь вздремнуть и сплю час-другой. Что-то явно не так.
Мы летим в Майами, и там мне становится чуть лучше. Первый матч я выигрываю, но потом в трех упорных сетах проигрываю Возняцки.
Мы едем на следующий турнир во Флориде, но с него я снимаюсь из-за плохого самочувствия. Я возвращаюсь в Загреб, пытаюсь тренироваться там (безуспешно), а оттуда лечу на кубковый матч против Швейцарии в Милдьюру, штат Виктория. Добираться туда больше суток: 24 часа до Мельбурна и еще один короткий перелет оттуда. К концу путешествия у меня не остается сил. Тем не менее свой матч я выигрываю, мы побеждаем во встрече, и я сразу возвращаюсь в Европу. Эта поездка ничуть меня не взбодрила.
Потом начинается грунтовый сезон. Хоть я и тренируюсь совсем не так, как годом раньше, я умудряюсь выиграть три матча в Бухаресте, но в Варшаве – ни одного.
