Яшин оказался жестким критиком Стрельцова, по крайней мере публично. Оба были яркими индивидуальностями, но тем не менее между ними существовала большая разница. Достаточно скромный Яшин представлял собой образец «социалистической морали», хотя и не являлся аскетом. Заядлый курильщик, тоже иногда выпивал пару стопок водки, но только в период, свободный от игр и тренировок. Несмотря на удаление с поля в 1955 году, он не позволял себе никаких вольностей, по крайней мере это не просочилось в прессу. Стрельцов же, своего рода «Джордж Бест» советского футбола, по мнению спортивных руководителей, абсолютно не годился в качестве примера для молодежи. Джонатан Уилсон: «В мире интриг и государственных репрессий Стрельцову удалось их избежать каким-то героическим способом».
На тренировочной базе
Заключительный, майский этап подготовки к чемпионату мира советская сборная провела на тренировочной базе «Спартака» в Тарасовке, примерно в 27 км от центра Москвы.
Издание «Kicker» описывает Тарасовку как деревню, похожую на тысячи других в России. Небольшие одноэтажные домики, в основном из дерева, некоторые из глиняного кирпича, которые стоят вдоль широкой улицы. В сухую погоду каждый шаг сопровождается пыльным облаком, а в дождь сложно пройти даже в резиновой обуви. Как и пятьдесят лет назад. Но современная жизнь вошла в эту деревню. Это видно по телевизионным антеннам на низких крышах, по ухоженному футбольному полю с беговой дорожкой и маленькой трибуной, выкрашенной в бело-синие цвета. Прямо у забора с колючей проволокой, которая ограждает поле, стоит несколько автомобилей. Это машины игроков национальной команды. Тогда можно было увидеть автомобили Яшина и Стрельцова – «Волги», которые были так похожи на «Опели», и стоящую рядом «Победу» Игоря Нетто.
Тренер Гавриил Качалин с научной точностью готовил к турниру всю советскую команду. Игроки были окружены группой спортивных врачей. Для каждого спортсмена также были разработаны специальные планы, которые четко предписывали, что можно и что нельзя употреблять. Тренировочный процесс был спланирован с акцентом на обеспечение такой физической формы, которая позволит диктовать игровой ритм в Швеции. «Один день проводилась жесткая, строгая тренировка, следующие два дня спортсмены выполняли легкие спортивные упражнения и посвящали основное время отдыху». Затем спортсмены уже могли посвятить свободное время любимому хобби, насколько это позволял врачебный план. Стрельцов и Сальников («Kicker»: «Русский Фриц Вальтер») проводили время с удочкой в руках у ближайшего водоема. Ночь проводили в огромной общей спальне. Тренировочные дни обязательно завершались двусторонними играми. «Были игры, которые велись так, будто футболисты играют на 100-тысячном Центральном стадионе имени Ленина в Лужниках, начиная с выхода команд, рукопожатий капитанов, до беспощадной битвы игроков на поле друг против друга».
Вечеринка с продолжением
Наряду с торпедовцами Стрельцовым и Ивановым была еще одна пара игроков – любителей алкоголя: Борис Татушин и Михаил Огоньков, которые выступали за «Спартак». Вечером 25 мая, в последний день сбора, Стрельцов, Татушин и Огоньков пошли на одну вечеринку. Хозяином вечеринки был офицер Эдуард Караханов, который только что вернулся с предыдущего места службы на Дальнем Востоке. Количество выпитого поражало воображение.
В Швеции советская команда тренировалась в Гетеборге. Перед приездом советских игроков шведская новостная газета «Dagens Nyheter» рекомендовала метрдотелям города охладить запасы водки: «Едет Стрельцов!» Такие просьбы оказались лишними, так как из той четверки любителей выпить в Швецию поехал только Иванов. Татушин, Огоньков и Стрельцов были отстранены от участия в чемпионате. Многие эксперты ожидали, что он станет турниром Стрельцова. Но соревнования прошли без одного из самых многообещающих игроков Европы.
Для Стрельцова отстранение роковым оказалось 26 мая 1958 года, то есть спустя день после вечеринки и за две недели до начала турнира. В доме Караханова футболисты познакомились с 20-летней Мариной Лебедевой и ее подругой Тамарой Тимкиной. Марина и Стрельцов провели вместе ночь. На следующее утро Лебедева подала в прокуратуру заявление, в котором она утверждала, что Эдуард Стрельцов ее изнасиловал. Тимкина подала аналогичное заявление, в котором утверждала то же самое об Огонькове. Когда Огоньков и Татушин вернулись на тренировочную базу, то Стрельцова уже арестовали. Услышав сообщение об аресте футболиста, работники завода ЗИЛ пригрозили 100-тысячным протестным маршем. Лишь известие, что Стрельцов дал признательные показания, заставило отказаться от этих протестов. Футболисту пообещали, что он примет участие в чемпионате мира, как только признает свою вину.
Однако Секция футбола СССР дисквалифицировала Стрельцова пожизненно. Огоньков и Татушин, которые были задержаны на тренировочной базе, спустя день вышли на свободу, после того как Тимкина принесла свои извинения. Но на чемпионат мира они так и не поехали. Игроков вычеркнули из сборной команды с официальным обоснованием, что они прогуляли тренировку.
30 мая Лебедева отправила в прокуратуру еще одно письмо в прокуратуру, в котором просила остановить расследование в отношении Стрельцова. По ее словам, она его простила. Через день она снова поменяла свое мнение и направила второе письмо. 24 июля, спустя три дня после своего 21-летия, Стрельцова приговорили к 12 годам лагерей.
Жертва интриги?
Стрельцов был известным бабником. Будучи 19-летним юношей, он имел отношения с 16-летней дочерью министра культуры Екатерины Фурцевой
[51], одной из двух женщин, которая в дальнейшем заседала в Политбюро ЦК КПСС. Приверженцы теории заговора усмотрели в этих отношениях причину для преследования и ареста Стрельцова. Такие события вполне могли быть правдой, поскольку советское общество, включая футбол, даже после Сталина и Берии было полным интриг, произвола и насилия.
Екатерина Фурцева впервые встретила Стрельцова на кремлевском приеме для олимпийцев. Скорее всего она тогда спросила у молодого человека о возможном замужестве для ее дочери. Но Стрельцов отрицал такие сведения: «Я никогда на ней не женюсь. У меня уже есть возлюбленная». Позже ходили слухи, что он сказал одному из друзей: «Я бы никогда не женился на такой «обезьяне», я лучше бы повесился, чем женился бы на такой девушке».
Политизированная пресса в любом случае пришла к выводу, что Стрельцов не соответствует имиджу нового типа человека. 11 апреля 1957 года «Торпедо» играло в Одессе с минским «Спартаком». (Поскольку погода в Москве в начале весны была плохая, многие игры переносили на юг.) На поле Стрельцова провоцировали часто. Так и в Одессе его снова задели выходки соперника, и он уже не мог совладать с нервами, прыгнул двумя ногами в бутсах с шипами на игрока № 5 минского клуба и был удален с поля. На Стрельцова обрушилась жесткая критика. Его критиковали сильнее, чем Яшина после его удаления с поля. В издании «Советский спорт» тогда было написано: «Никакой он не герой». Во многих письмах читателей (возможно, фиктивных) Стрельцов предстает как пример зла западного империализма. Яшин только однажды вышел за рамки примера советского спортивного героя и нового человека. Стрельцов, похоже, совсем не дорожил своей репутацией. Он стал антипримером для подражания, каким не должен был быть социалистический спортсмен.
