Homo sympaticus
Качества, которые отличали «нового», «современного» советского человека – самодисциплина, лояльность, честность, справедливость, образование, – как таковые не были чисто социалистическими. Они также могли быть присущи буржуазии и консервативному человеку, если он развивается в морально полноценной системе координат. Поэтому Яшин превосходно чувствовал себя на Западе. Лев Иванович – прекрасный русский человек, который всегда олицетворял дружественный образ Советского Союза. Он не похож на тот образ «русского», который многие немцы представляли в годы холодной войны. Имидж, сложившийся во время войны под влиянием расистской пропаганды нацистов: нецивилизованные, грубые и агрессивные. Манфред Целлер: «Что мне казалось интересным в имидже «нового советского человека», так это то, как соотносился образ Яшина в советской и западной прессе».
Но Яшин смог стать послом идеи «нового советского человека» только потому, что навязанная ему роль была для него естественной. Яшин был самим собой. Если отбросить все идеологические излишества, оставался именно такой Яшин, которым его знали. А что касается его «порока», то на Западе, как и на Родине, такой имидж курящего и немного выпивающего мужчины был вполне привлекательным.
Яшин был «человеком народа». Владимир Пильгуй – его преемник в воротах «Динамо» – вспоминал: «Поклонники постоянно называли его по имени. Они принимали его как «своего» – брата или друга. Он всегда возвращался домой, окруженный толпой болельщиков, которые помогали ему нести тяжелую спортивную сумку». А Олег Иванов, который долгое время был вторым после Яшина вратарем в «Динамо», вспоминал о постоянной готовности того прийти на помощь. На одной игре в Одессе Иванов 70 минут стоял в воротах, заменив травмированного Яшина. Яшин тогда с сигаретой занял место за воротами. Когда Иванов пропустил легкий мяч, тот крикнул: «Завтра будем тренироваться вместе». На следующий день Яшин появился на тренировочной площадке и долго объяснял Иванову секреты вратарской техники.
Для журналиста Готфрида Вайзе Яшин являлся воплощением русской души. О таких говорят: «Только русскому это по плечу». Русская душа глубока и полна тайн, готова к состраданию, противоречива и меланхолична. Так немецкие писатели всегда описывали загадочную русскую душу. Часто при этом обращались к великим писателям царских времен: Александру Пушкину и Федору Достоевскому. Необъяснимую склонность русских к несчастной жизни описывал Ф. М. Достоевский в своих романах. К тому же такая тяга к унынию, по мнению многих историков, стала следствием непростой русской истории: татаро-монгольское нашествие в Средние века, беспощадный деспотизм церкви, самодержавие, кровавая Октябрьская революция 1917 года – все эти события продлили на десятилетия вперед печальную судьбу русского народа. Тем не менее «русская душа» манила родных поэтов, таких как Владимир Маяковский, снова и снова вернуться на Родину из-за границы. Он побывал «во многих, более красивых и богатых странах, но ни одна не была столь же страстной, как Россия».
Чтобы лучше понять восприятие измученной русской души немецкими гражданами, автор обратился к Лотару Шиху, который с 2011-го по 2017 год работал в посольстве Германии в Москве. «После шести лет работы в России я не уверен, насколько «русская душа» соответствует нашим представлениям о ней и образу русского человека. Я этого просто не знаю. Русские много страдают, но и смеются часто, не на публике, а в кругу друзей и семьи. Русские угрюмо смотрят друг на друга в метро, но вы не встретите ни одного семейного торжества, где бы не пели и не танцевали. Русские неохотно идут на контакт, но если русский человек стал вам другом – то это на всю жизнь. Русские не выставляют эмоций напоказ и не притворяются, стараясь понравиться. Продавщица не будет вам приветливо улыбаться, если этого не требуют ее рабочие обязанности. Их эмоции прямые и нефальшивые. Но достаточно ли этого, чтобы понять русскую душу? Для нас, на Западе, Россия является частью чужой планеты. Нас приводит в остолбенение ее необъятная величина. Слово «Сибирь» сразу будит в нас представление о бескрайней тайге, одиночестве, голубом небе над покрытыми снегом лесами. Озеро Байкал пробуждает в нас душевную тоску, которую мы не можем объяснить. Волшебство неизведанного взывает к тому, чтобы переносить его на людей, живущих в этой стране. Скорее всего это осознание гармонии и неразрывности вещей – душевная близость возникает вместе с одиночеством, любовь оказывается рядом с ненавистью, нежность с грубостью, радость неразделима с глубокой болью, которую Россия испытывала в течение своей богатой истории. Возможно, это осознание приводит к тому, что русские воспринимают счастливые и трагичные моменты гораздо острее, нежели западные люди».
По выражению Готфрида Вайзе, если Лев Яшин олицетворяет русскую душу, то в ней однозначно преобладают положительные черты. Вайзе: «Он был очень душевным человеком, обнимал всех, даже соперников. Такой homo sympaticus».
Поскольку «Динамо» было клубом органов безопасности, игроки клуба в середине 50-х годов не были очень популярны. Манфред Целлер: «Многие советские поклонники относили «Динамо» и ЦСКА к правительственным командам, которые всегда могли призвать хороших игроков как в армию, так и во внутренние войска». Возникает вопрос: что было бы, если бы Яшин играл за «Спартак»? Целлер: «Я не знаю, какой бы образ составили себе поклонники Яшина. Он был выдающейся фигурой в «Динамо». Он принадлежал к игрокам, по которым было видно, как развивалась советская популярная культура после смерти Сталина в послевоенные годы. В своих мемуарах он описал, как чувствовал себя на международном матче, играя с чемпионами мира из Германии в 1955 году. Как и во многих своих интервью, он показал переход от сталинизма к Советскому Союзу, в котором остались некоторые деятели сталинских времен, которые, однако, больше не вмешивались и не оказывали влияния на футбол».
Карл-Хайнц Хайманн и Лев Яшин
В пятидесятые и шестидесятые годы ни у одного советского футболиста не было столько заграничных друзей, как у Яшина, – связей, которые вышли далеко за пределы профессиональной карьеры. В конце своей карьеры Яшин признался, что он сожалел в своей жизни только об одном: «Во время и после войны жизнь была нелегкой. Страна была опустошена. Государству нужны были любые рабочие руки. В юности у меня не было времени чему-то учиться, и я говорил только по-русски. Повсюду в мире у меня много друзей, и я хотел бы им многое сказать. Иногда для этого я пользовался услугами переводчика, однако в большинстве случаев мы и так друг друга понимали. И это было замечательно». Поэтому юным футболистам он всегда говорил одно: «Учитесь! Нам нужны умные головы везде, в том числе в футболе».
Особые отношения с Яшиным поддерживал умерший в 2010 году главный редактор и издатель журнала «Kicker» Карл-Хайнц Хайманн. 28 августа 1985 года сборная под руководством Франца Беккенбауэра приехала на товарищеский матч в Москву. Игра закончилась со счетом 1:0 в пользу советской сборной. Для Райнера Хольцшу, который был пресс-атташе немецкой сборной и преемником Хайманна, это была первая и последняя встреча со Львом Яшиным. Он прекрасно знал об особых отношениях своего предшественника с советским футболом и Яшиным.
Хайманн родился в 1924 году в Бранденбурге и вырос в Вестфалии, играл вратарем в «Шпандау» и «Детмольде». Во время Второй мировой войны он попал в русский плен, где быстро выучил язык. Заключенные также играли в футбол. Мастерство Хайманна и его футбольный талант обеспечили ему, по словам Хольцшу, «привилегии» у конвойных. Через четыре с половиной года Хайманн вернулся в Германию, где учился в первой школе журналистики Германии. Начиная с 1952 года он в основном писал для журнала «Kicker». Хольцшу сообщал: «В послевоенное время Хайманн приложил много усилий для восстановления русско-немецких отношений. Он много путешествовал и налаживал контакты со спортивными функционерами и министрами. Русские, как ни странно, его очень уважали. На чемпионатах Европы и мира Хайманн сидел на трибунах рядом с русскими болельщиками». Франц Беккенбауэр однажды заметил, что у Хайманна была «русская душа». Безусловно, Хайманн присутствовал в тот день в 1955 году, когда Фриц Вальтер и прочие взяли на себя дипломатическую миссию. Хольцшу: «Когда Хайманн рассказывал о своих впечатлениях о той игре, он был сильно взволнован».
