Ясное обсуждение различия между «определительным» и «критериальным» аспектами теорий истинности дано в Rescher (1973), начиная почти что с самых первых страниц. Интересно, что Решер – будучи автором, предложившим, быть может, самую аккуратную и формально разработанную теорию истинности на настоящий момент, – в то же время открыто признает особой заслугой своей теории то, что она составляет сильный критерий истинности
[266], и признает, что теория соответствия все еще дает наилучшую характеризацию понятия истинности (несмотря на то, что критериально она слаба)
[267]. Сила «конкурирующих» с ней теорий (теории когерентности, прагматической и интуиционистской, как их называет Решер) кажется состоящей в том, что они предлагают критерии применения понятия истинности. В частности, по этой причине Решер правильно видит возможность работать одновременно с разными теориями истинности, если только они не противоречат друг другу в определении понятия истинности
[268]. Другими словами, мы можем принять одну теорию, потому что она дает нам убедительное значение понятия истинности, и в то же время принять другую из-за ее более совершенных критериев истинности. Это особенно очевидно, когда возникает вопрос о том, как не потерять то, что может считаться сердцевиной теории соответствия, т. е. тезис, что из истинности следует связь с «фактами» и что она не сводится к простому отношению предложения к другим предложениям:
Связь, идущая от истинности к фактичности не должна прерываться, независимо от того, какую концепцию дефинициональной природы истинности мы предпочитаем. Даже самый горячий приверженец теории когерентности должен признать, конечно, не посылку теории соответствия, что истинность означает соответствие фактам, а только ее следствие, что истины должны соответствовать фактам
[269].
Мы убеждены, что наша «референциальная концепция истинности», в которой референты в то же время идентифицируются операционально и рассматриваются как специфические объекты, предложения о которых предполагаются (относительно) истинными, придает теории соответствия (ограниченной указанным образом) то критериальное усиление, которого недостает ее более общим и неточным формулировкам. На самом деле операциональные критерии, конечно, критерии, но имеют то преимущество, что не апеллируют к чему, что (хотя и важно и приемлемо как «авторизующий» критерий, такой как простая когерентность или успешность) игнорирует отношение истинности к фактуальности. Действительно, критерии референциальности – это критерии фактуальности; они позволяют нам указать ограниченное, осмысленное и удобное в обращении (manageable) значение выражения «соответствующий фактам (true to facts)», которое уже не предполагает той ссылки на «Большой факт», которой был так недоволен Дональдсон (и которая аналогична общей «реальности» «грубой» теории соответствия). Но таким образом операциональные процедуры играют двойную роль обеспечения базиса для определения значения понятия истинности и предоставления критериев истинности. Но если в силу этой возможности вновь узаконить определение истинности как соответствия фактам (которое мы могли отстаивать в предыдущем разделе), то законным будет принятие также двух различных тезисов: (а) если положение дел таково, то предложение, утверждающее это, истинно; (b) но также (в обратную сторону), если мы имеем основания утверждать, что некоторое данное предложение истинно, по тем же самым основаниям мы должны признать, что его референты существуют и таковы, как сказано в предложении
[270].
