7.1.3. Два рода зависимости между экспериментами и теорией
[386]Согласно традиционному взгляду, эксперименты планируются для проверки теорий, и «теории» полностью заслуживают этого почетного наименования, только если проверка успешна. Конечно, это не меняет гипотетического характера теорий даже после благоприятного исхода проверок, но указывает на тесную взаимозависимость между теориями и экспериментами. С одной стороны, мы должны сказать, что эксперименты генетически и логически зависят от теорий, поскольку они задумываются и планируются как явные вопросы, сформулированные в терминах понятий некоторой теории и с целью ее проверки. С другой стороны, мы должны сказать, что теория зависит от экспериментов в плане своей законности, поскольку отрицательный результат соответствующих экспериментов требует отказа от рассматриваемой теории, влияя тем самым на само ее существование
[387].
При таком подходе можно обнаружить некоторую неоднозначность понятия теории, непосредственно напоминающую о различии между «гипотезами» и «законами» при стандартном способе представления экспериментального метода. Поскольку теория понимается прежде всего как то, что концептуально разработано выше уровня опыта и имеет скорее характер гипотетической конструкции (в соответствии с хорошо известным различием между «наблюдательными» и «теоретическими» понятиями). Но в этом случае теория понимается как полнокровная интеллектуальная картина реальности, которая может быть принята, только если она в достаточной мере соответствует реальности, а успешный исход экспериментов мыслится как обеспечивающий это соответствие. Если мы принимаем это расхождение значений, мы можем сказать, что эксперименты зависят от теорий в первом смысле, в то время как теории во втором смысле зависят от экспериментов. Таким образом, наше исследование может завершиться довольно очевидным, но тривиальным результатом. Однако возможно, следуя линии, намеченной описанным выше раздвоением смыслов, попытаться найти нетривиальную характеристику роли экспериментов. Мы сделаем это, кратко сформулировав некоторые из фундаментальных точек зрения, отстаиваемых в этой книге, в несколько другой форме, более подходящей для нашей теперешней цели.
Теория (как мы видели) развивает некоторую «точку зрения», выделяющую некоторые аспекты реальности, предназначенные стать предметом конкретного исследования. Это значит, что эти аспекты уже выделены с помощью понятий, позволяющих нам сформулировать, что мы собираемся исследовать, – понятий, которые должны быть вооружены подходящими операциональными критериями, с помощью которых мы можем ссылаться на реальность с принятой нами специфической точки зрения. Сочетание этих понятий и операциональных критериев означает определение области объектов и в то же время дает нам начальное количество данных опыта, относящихся к этим объектам, т. е. немалое количество данных, полученных путем непосредственного применения указанных критериев к реальности. Это то, что мы выше назвали уровнем опыта. Мы можем также назвать его уровнем наблюдения, если только мы не рассматриваем наблюдение просто как некоторого рода пассивное «взирание на вещи». Скорее это такое «взирание на вещи», которое производится в рамках данной «точки зрения» и включает конкретное операциональное манипулирование физическими орудиями, а также опору на богатую картину уже имеющегося знания, которое учит нас, «как» наблюдать так, чтобы достичь «того», что мы намерены увидеть.
Теория входит в этот контекст как попытка описать и понять выделенную таким образом область объектов, используя всю доступную информацию, конкретно предоставляемую собранными данными. Эта попытка не может не быть попыткой интерпретировать и объяснить данные; а это значит, что у нее есть два аспекта – выработка понятий и формулировка высказываний посредством этих понятий. (Эти два аспекта, однако, не следует понимать как два последовательных «шага», поскольку понятия всегда вырабатываются во взаимосвязи с другими понятиями, а это порождает высказывания, в которых оформляются их значения.) Следуя этой линии рассуждений, построение теории можно рассматривать как расширение понятий, которые первоначально выражали специфическую «точку зрения» на реальность (и в неявном виде содержались в том гештальте, или модели, о которых мы говорили в предыдущем разделе). Это расширение зависит отчасти от неявных возможностей этих понятий, а отчасти от информации, содержащейся в эмпирических высказываниях, описывающих имеющиеся данные. Все это сводится к явному созданию новых понятий и новых высказываний, заслуживающих названия «теоретических» не потому, что они противопоставляются «наблюдательным понятиям и высказываниям (как это предполагалось в старой, но неприемлемой дихотомии), но потому, что они существуют ради понимания и объяснения данных. В заключение мы можем сказать, что цель теории – создать «концептуальное пространство» – рамки рациональности или условие понимаемости, – которое как таковое принадлежит уровню значения и интенсиональности, но все еще нуждается в связи с дополнительными референтами для той части концептуальных рамок, которая не была уже первоначально связана с операциями.
7.1.4. Референциальная задача экспериментов
Специфическая задача экспериментов – обеспечить референцию значениям, выражаемым предложениями теории. Вот почему всякий релевантный эксперимент задумывается и планируется под строгим наблюдением теории, референциальное логическое следствие которой он должен выразить. То, что это есть логическое следствие теории, делает эксперимент зависящим от нее; а то, что оно референциальное, делает его зависимым от операциональных критериев и в этом отношении независимым от теории. Верно, как мы неоднократно подчеркивали, что сами эти критерии зависят от специфических понятий, составляющих принятую конкретную «точку зрения», и обычно также зависят от многочисленных законов и понятий, принадлежащих к фоновому знанию, образующему контекст «исторической детерминированности» связанной с этим объектификации. Но эти понятия не принадлежат теории. Они относятся к общим предварительным условиям как теории, так и операциональных критериев, действуя как руководство для определения «области объектов» той дисциплины, к которой относится данная теория. Коль скоро это ясно, мы можем увидеть, что если экспериментальная проверка успешна (в том смысле, что высказывание, логически выведенное из теории, оказывается непосредственно истинным согласно принятым операциональным критериям референциальности), она дает теории (по крайней мере до некоторой степени) гарантию референциальности; если проверка безуспешна, это показывает (по крайней мере до некоторой степени), что у теории нет референции.
