Но в случае науки нам больше повезло, поскольку (во всяком случае с точки зрения анализа, отстаиваемого в данной работе) у нас есть специфические (или поддающиеся спецификации) критерии установления референции и, следовательно, для фиксации устойчивой сердцевины операциональных понятий
[149].
На основе высказанных соображений – которые были нужны, чтобы разъяснить общий смысл нашей позиции – мы можем теперь перейти к проблеме сравнения теорий. Чтобы такое сравнение было возможно, сравниваемые теории должны рассматривать одну и ту же «область объектов», и этот факт не так-то легко прояснить на основе обычной литературы, поскольку это понимается в очень смутном смысле и потому не может играть роли в текущем обсуждении. Поэтому можно понять появление новой тенденции в философии науки XX в., когда (в соответствии с «лингвистическим поворотом») Венский кружок предложил философии науки стать метаязыковым методологическим исследованием науки. В рамках этого взгляда (который остался типичным для аналитической философии и логико-эмпиристической традиции и который мы временно примем здесь без обсуждения) задача сравнения теорий получает лингвистическую формулировку. Ее можно схематически изобразить – с некоторыми упрощениями, не влияющими на суть нашей аргументации – следующим образом: если теория Т0 способна объяснить эмпирическое высказывание Е, которое теория Т объяснить не может, мы можем сказать, что теория Т0 в этой степени лучше чем Т. Как мы сказали, мы не будем рассматривать здесь случай нескольких эмпирических высказываний, как и требование «равенства прочих условий» и другие методологические требования, подробно обсуждавшиеся в соответствующей литературе.
Приняв также концепцию, типичную для подхода логического эмпиризма, согласно которой объяснить некоторый эмпирический факт Е с помощью теории Т значит продемонстрировать формальный вывод Е из Т в конъюнкции с соответствующими высказываниями об условиях, мы можем выразить указанное «сравнение», сказав, что Т0 лучше, чем Т, если Е формально выводимо из Т0, но не из Т.
Но тогда возникает возражение, что для того, чтобы это требование имело хоть какой-то смысл, нужно, чтобы значение терминов, участвующих в формальном выводе, в обоих случаях было одинаковым. Именно это принималось эмпиристической традицией по умолчанию и стало все более и более спорным позднее
[150].
Какое-то время люди соглашались с тем, что теоретические понятия, входящие в теории Т и Т0, различны по значению, даже когда обозначаются одними и теми же словами, поскольку предполагалось, что «наблюдательные» понятия – единственные нелогические компоненты Е – в любом случае имеют одинаковое значение в обеих теориях. Но сперва сомнения в возможности четко различить наблюдательные и теоретические понятия, а затем тезис, что все понятия (в том числе так называемые наблюдательные или эмпирические) нагружены теорией, с неизбежностью подорвали прежнюю уверенность в возможности сравнивать теории. Сравнение теорий предполагает межтеоретическую устойчивость значений (которая, как предполагалось, обеспечивается наблюдательными средствами); коль скоро она исчезает, значения всех понятий становятся строго зависимыми от теории, в которую эти понятия входят, и сравнение понятий становится таким образом невозможным. Это основной аргумент в пользу предполагаемой «несоизмеримости» теорий – одного из излюбленных тезисов «новой» философии науки
[151].
