Дальнейшие подробности по этому поводу будут даны в разделе, посвященном реализму. Однако полезно будет вкратце обсудить здесь эту доктрину «несуществующих объектов», поскольку (с нашей точки зрения) можно показать, что преимущества, полученные в последнее время с помощью этой теории, можно сохранить, не отделяя существование от реальности, как это там делается. Мы будем использовать для этого сравнение нашей теории с теорией Залты, обладающей особыми достоинствами ясности и строгости. Первый пункт состоит в том, что Залта не анализирует понятие существования (при том, что он очень тщательно анализирует несколько других понятий), а просто определяет его мимоходом, почти что в скобках: «Под “существует” мы понимаем “занимает место в пространстве”» (с. 21)
[193] или «мы предпочли бы отличать бытие (т. е. логическое или метафизическое существование) от существования (т. е. физического существования)» (с. 103).
В этой второй цитате проявляется нечто вроде саморазоблачения. Действительно, в самый момент попытки отличить бытие от существования говорится, что бытие есть некоторый вид существования (т. е. логическое или метафизическое существование). Но почему вообще нужно рекомендовать такое различение? Очевидно, потому, что это помогает нам назвать абстрактные объекты «несуществующими», так чтобы можно было приписать интенциональным состояниям некоторое содержание, даже если они не могут отсылать к физически существующим объектам. «Если мы определим абстрактность так, чтобы из нее следовало несуществование, то абстрактные объекты, кодирующие свойства, будут полезны для понимания направленности к несуществующим» (с. 18). «Свойства, кодируемые абстрактными объектами, характеризуют их, так что кодирование есть некоторый род предикации… Кодируя свойства какого угодно рода, абстрактные объекты имеют содержание и могут служить для характеристики содержания репрезентаций и образов» (с. 18).
Однако далеко не очевидно, что этих преимуществ нельзя получить без ничем не оправданного ограничения существования физичеким существованием, или существованием в пространстве и времени. Кажется, что тот же самый результат можно с тем же успехом получить, сказав, например, что интенциональным состояниям может случится быть направленными на абстрактные объекты, кодирующие определенные свойства, даже когда не существует физических объектов, воплощающих эти свойства. Таким образом мы приписали бы особого рода существование (назовем его, например, интенциональным существованием) абстрактным объектам, не приравнивая его к физическому существованию других объектов. Но добавим сразу же, что есть много других способов существования, отличных и от физического, и от интенционального, таких как существование музыкального сочинения, существования проекта и т. д., которые можно различать и характеризовать, тогда как они рискуют исчезнуть, если считать существованием только физическое существование. Конечно, не случайно, что Залта оказывается вынужден объяснять «существование в повествовании» достаточно неуклюжим приемом, в то время как если бы он допустил идею вымышленной рельности, он мог бы ввести критерии референциальности, отнесенные (релятивизированные) к данной истории, и таким образом объяснить такие элементарные утверждения, как «Гектор – троянский воин в “Илиаде”» или «Фигаро в шекспировском “Гамлете” не существует». Эти примеры показывают, что вполне имеет смысл говорить, что некоторый индивид (Гектор) существует в «Илиаде», воплощая некоторые свойства в этом повествовании, несмотря на то, что он не существует в пространстве и времени, в то время как другой индивид (Фигаро) не существует в «Гамлете» – не потому, что он не существует в пространстве и времени, а потому, что он не является персонажем этой пьесы.
Последнее по счету, но не по важности: следует избегать необходимости утверждать, что есть несуществующие объекты. На самом деле Залта говорит, что возможность делать такие утверждения, не превращая их в логическую ложь, – преимущество, но это очень сомнительно, в то время как никто не испытывает неловкости, говоря «есть нефизические объекты», «есть неинтенциональные объекты», «есть неисторические объекты» и т. д., где «есть» сохраняет свой обычный смысл «существует». Мы охотно признаем, что доктрина несуществующих объектов была вызвана стремлением дать удовлетворительное объяснение использования в языке таких выражений, как «круглый квадрат», «золотая гора», «теперешний король Франции» или «фонтан молодости», очевидным образом не обозначающих существующие объекты. Мы признаем также настоящим достижением установление того, что эти выражения, тем не менее, обозначают абстрактные объекты интенсиональной природы. Но почему же мы должны называть эти объекты реальными и в то же время несуществующими? Такое решение не кажется нам приемлемым; но, с другой стороны, мы намерены указать способ сохранить верность скрывающейся за ним интуиции, которая стремится сохранить разницу между, и отличие от, чисто интенсиональным существованием и существованием «автономным». Наше предложение состоит в том, чтобы полностью сохранить различие – и в то же время тесную внутреннюю связь – между интенсиональными объектами, или ноэмами, и референтами
[194].
Коротко говоря, абстрактный объект существует как абстрактный объект, как ноэма, и имеет некоторого рода интенсиональную реальность. Но этот род реальности таков, что он указывает, так сказать, на другой род реальности, в которой должен существовать удовлетворяющий ему референт (или где некоторый объект этого особого рода реальности воплощал бы свойства, кодируемые данной ноэмой). И, используя специфические критерии референциальности, или протокольности, характерные для этого рода реальности (например, используя некоторые научные инструменты, справляясь в архивах, внимательно перечитывая рассказ или пьесу, применяя психологические тексты, прибегая к социологическим исследованиям, производя математические расчеты и т. д.), мы можем иногда обнаружить, что такой предполагаемый референт действительно существует, а иногда – что нет. Поэтому должно быть ясно, что некоторые физические объекты могут не существовать (такие, например, как золотая гора), поскольку оказывается, что у них нет референтов в области физической реальности для характеризующих их абстрактных ноэм. С другой стороны, могут существовать нефизические объекты, имеющие такого рода нефизическую реальность, которая соответствует представлению их через ноэму, предполагаемый референт которой должен принадлежать некоторого рода нефизической реальности (например, вымышленной реальности), которые действительно удовлетворяют этой ноэме в области этой реальности (как Гектор в «Илиаде»).
