Натянув на себя пиджак, вечно висевший в машине, он сразу же почувствовал дискомфорт от лишнего предмета туалета. В отличие от своего коллеги, Брайанта, Пенн не мог заставить себя ходить каждый день в галстуке. Если бы было можно, он явился бы на работу в бермудах, майке и босиком, точно так же, как он ходил дома, но что-то подсказывало ему, что боссу это не очень понравится.
Откровения, услышанные накануне, позабавили его, но отнюдь не удивили. И он, и Стейси отправились домой, чтобы усесться за компьютер. И когда Джаспер лег спать, Пенн принялся читать все, что было в Сети о его боссе. Прочитанное потрясло, опечалило и почему-то немного разозлило его, хотя и помогло лучше понять инспектора. Он не работал с ней так же долго, как остальные двое, но почувствовал, что запал на нее, потому что ночью проснулся от сильного желания по полной разобраться с этим сукиным сыном.
Войдя в реабилитационный центр в Сторбридже, Пенн заметил две вещи.
Первая касалась самого помещения. Оно было чистым, уютным, хорошо оборудованным и со вкусом обставленным. И совершенно чуждым для любого бездомного человека, или человека, волею случая опустившегося на самое дно. Странно, но, хотя именно так теоретически и должен был выглядеть реабилитационный центр, обычно они обставлялись поцарапанной, разнокалиберной мебелью и в них находилось место только для заляпанных паласов и старого оборудования. Это место больше походило на центр, готовый к торжественному открытию. Таким его обычно фотографируют прежде, чем запустить посетителей. Прямо для статьи, рассказывающей о том, на что тратятся муниципальные деньги. А вот люди, попавшие в трудную ситуацию и нуждающиеся в помощи, совете и, время от времени, в элементарной еде, здесь вряд ли покажутся.
А еще он заметил свою эмоциональную реакцию на мужчину, сидевшего за столом слева. Правый стол был пуст.
Первое, что пришло ему в голову, – человек раздувается от сознания собственной значимости. Левый стол был больше, компьютер на нем новее, кресло обтянуто кожей, а на столешнице стояла небольшая коллекция металлических игрушек. Было видно, что человек наслаждается своим положением.
– Мистер Дженкс? – поинтересовался Пенн, протягивая руку.
Мужчина кивнул, встал и ответил сержанту крепким рукопожатием. Рука у него была прохладная.
– Детектив-сержант Пенн из полиции Вест-Мидс. У вас не найдется минутки для меня?
– Конечно, – мужчина опустился в кресло. – Вы по поводу Марка и Эми?
– Именно. Нам необходимо прояснить нечто, что привлекло наше внимание, – улыбнулся сержант.
Пенн уже давно понял, что обладает способностью располагать к себе людей. Понял, что его длинные непокорные кудри и неспособность комфортно чувствовать себя в костюме делали его более доступным и открытым. Некоторые люди предпочитали надежность, которую в их глазах символизировал сильно поношенный костюм, а другие – нет. А еще Пенн научился отлично скрывать свои истинные чувства.
Мужчина теребил узел галстука.
– Мне кажется, тут какая-то ошибка, мистер Дженкс, но до нас дошли слухи, что между вами и Марком произошла некая стычка.
Мужчина сильно покраснел.
– Он вас ударил, мистер Дженкс?
Минутное колебание. Утвердительный кивок. Отрицательное покачивание головой.
– Ну, не совсем так… То есть я хочу сказать…
– Прошу прощения, мистер Дженкс, но хотелось бы услышать ваше объяснение, – Пенн ободряюще улыбнулся.
– Мы с ним просто поговорили.
– И о чем же? – поинтересовался сержант, вспомнив, что босс говорила о репутации этого человека.
– Можно сказать, о неуважении, – Дженкс продолжил теребить свой узел.
Пенну не нужна была Элисон, профессиональный поведенческий аналитик, чтобы сообразить, что все это значит. Пытаясь привести в порядок узел галстука, Дженкс подсознательно пытался показать ему, что он человек, достойный уважения.
– Неуважении? – повторил за ним сержант.
Дженкс кивнул:
– В этом наша постоянная проблема. Люди без уважения относятся к той помощи, которую мы им оказываем.
Пенн на мгновение засомневался, что эта помощь вообще была востребована.
– Этот разговор перешел врукопашную? – поинтересовался он.
– Ну так, слегка потолкались, – казалось, Дженкс постепенно успокаивается.
Пенн знал, что если ты хочешь запутать человека, то лучше всего сказать ему правду.
– До нас дошло, что он дал вам по физиономии и у вас был синяк под глазом, – сказал он ничуть не изменившимся тоном.
Дженкс продолжил теребить галстук.
Потом покачал головой:
– Все было совсем не так, сержант. Он дотронулся до моей щеки, потому что слишком активно жестикулировал. Уверяю вас, что это вышло совершенно случайно.
– И именно поэтому вы об этом никуда не сообщили? – любезно закончил за него Пенн.
– Ну конечно, именно поэтому, – с радостью согласился Дженкс, и Пенн понял, что тот считает, что уже одержал верх в этом разговоре.
– У этих ребят и так было достаточно проблем, чтобы добавлять им еще одну. Они ходили по краю, не имея дома и не зная, когда поедят в следующий раз. Были совершенно беззащитными. А все их эмоции лежали на поверхности, поэтому я и решил не усложнять им жизнь.
Пенн пробормотал что-то мало понятное.
– Понятно, – продолжил он. – И вам, должно быть, было очень неприятно, когда появились эти слухи, тем более что вы делаете все, что в ваших силах…
– Вы сейчас о каких слухах, сержант?
– Да так. Всякая мелочь, дошедшая до нас…
– Что ж, если это имеет ко мне какое-то отношение, то я хотел бы знать, что это за слухи.
То, что, торопясь узнать, о чем идет речь, Дженкс не дал ему закончить предложение, и его вымученно-праведный тон выдали его с головой. Пенн понял, что он знает, о чем идет речь.
– Думаю, что слухи ходят разные, но есть люди, которые утверждают, что вы предлагаете женщинам деньги в обмен на услуги сексуального характера.
Пенн готов был поставить на кон свою машину, что сейчас Дженкс вновь коснется узла своего галстука. И он бы выиграл.
– Но это же смешно, – Дженкс вспыхнул от возмущения. – Какого черта…
– Действительно, какого черта? – согласился с ним Пенн. – Но, как вы понимаете, у нас нет никаких доказательств этого.
– Понимаю, – повторил мужчина. – Потому что все это наглая ложь.
– Так, а что еще вы можете рассказать мне об этой парочке? – задал вопрос Пенн. Этот человек почувствует себя свободнее, если решит, что ему больше ничего не угрожает.
– Если хотите знать правду, то некоторые, включая и меня, считали их людьми неблагодарными.
