– Я снял инспектора Стоун с расследования, – сообщил Вуди.
«Свершилось», – подумал Брайант.
– А могу я узнать почему, сэр?
– Потому что она с ним не справляется, – рявкнул Вуди. – Вы же видели, как она вела себя с констеблем. Вам это не показалось возмутительным?
– Это было совершенно возмутительно, сэр. Правда, обстановка на месте преступления была ужасной.
– Что не извиняет того, что она ударила бы констебля, не вмешайтесь вы сами…
– Сэр, я не думаю, что она…
– Вы перехватили ее руку, Брайант, поэтому, умоляю вас, давайте не будем спорить. К счастью, вам вновь удалось спасти ее задницу и не допустить, чтобы она потеряла работу. Но угроза никуда не делась, и мне не остается ничего, кроме как снять ее с расследования. Потому что в глотку мне вцепился один очень разозленный сержант, ненавидящий сотрудников криминального отдела.
– А как же этот констебль? – спросил Брайант.
– О нем речи нет. Это сержант мутит воду, утверждая, что сотрудники криминального отдела считают, что могут обращаться с его констеблями как им заблагорассудится.
– Если честно, сэр, то мне самому захотелось дать ему по физиономии. То, что он сказал…
– Было грубо, жестоко, грязно и отвратительно. С этим я не спорю. Поверьте моему слову, часто, когда я сижу на совещаниях, где люди буквально изо рта рвут друг у друга крохи бюджета, выделяемого на общественную безопасность, мне хочется взять в руки «Узи» и всех их перестрелять. Но надо уметь себя контролировать, а ваша начальница в стычке с констеблем показала, что ей этого не дано. Так что я больше не могу ей доверять.
Брайант подумал, прежде чем заговорить вновь.
– Сэр, вы совершаете ошибку, – сказал он вежливо, но твердо.
– Детектив-сержант Брайант, а вы представляете себе, сколько жалоб за неделю ложатся вот на этот стол из-за того…
– А вы представляете себе, сколько людей остаются жить, несмотря на эти жалобы? – мрачно спросил сержант. – Поймите меня правильно, я тоже часто сомневаюсь в ее методах и в ее прямолинейности, но я ни разу не сомневался в ее одержимости и желании наказать преступника.
– Согласен, но это расследование не для нее. Она начинает терять контроль и чувство перспективы. И ее эмоции то лежат на самой поверхности, то прячутся так глубоко, что с трудом пробиваются наружу. Но и в том, и в другом случае это плохо как для нее, так и для расследования.
Брайант не удивился, услышав, как Вуди высказал вслух те же опасения, о которых он уже думал сегодня. Даже на расстоянии было видно, что Вудворт – человек проницательный. Но, хотя он во многом с ним соглашался, сержант знал, что лучшей кандидатуры для этого расследования не найти.
– Но ведь в то же время никто из нас не стоит так близко к происходящему, как Стоун. И если она не сможет поймать этого ублюдка прежде, чем он совершит новое убийство, то этого не сможет никто.
– Я не собираюсь обсуждать это, Брайант. Вы возглавите расследование, пока я не найду инспектора на замену Стоун.
Брайант внутренне застонал. Чем дальше, тем хуже.
– Сэр, вы знаете, что я приложу все силы, но я повторяю – вы делаете ошибку. Я знаю, что сейчас вы на нее злитесь и даже думаете, что, потеряв контроль над собой, она вас подставила, но вы только подумайте, с чем ей пришлось столкнуться за последнюю неделю! То, что она кого-то чуть не ударила, не идет ни в какое сравнение с теми эмоциональными переживаниями, которые на нее свалились. Я понимаю, что вы сейчас в трудном положении, но боюсь, что, если вы снимите ее с расследования, многие люди могут умереть.
– Простите, Брайант, но я уже ничего не могу сделать, – покачал головой Вуди.
Глава 79
На этот раз Элисон, войдя в клуб, не чувствовала себя такой чужой, как накануне.
Ножницы и терка для сыра преобразили ее джинсы от Виктории Бекхэм, а блузку заменила футболка с V-образным воротом. Волосы были распущены и свободно лежали на плечах.
К ее удивлению, место полностью преобразилось. И хотя людей было не так много, свободных столиков почти не осталось. А за занятыми столами в основном сидели парочки, наслаждавшиеся спокойной выпивкой под аккомпанемент мелодии «Колдплей», звучавшей где-то на заднем плане.
Том оторвался от кассы и, поколебавшись, улыбнулся ей.
– Вернулись? – спросил он.
Элисон кивнула и уселась на стуле.
– А сегодня у вас гораздо тише.
– Да, – мужчина осмотрел зал, – к сожалению, мы лишились нашего обычного для среды дивертисмента.
Элисон нахмурилась, а потом притворилась, что вдруг поняла, о чем идет речь.
– Вы это о том музыканте, который напал?..
– Именно, – прервал ее Том. – Но, прошу вас, не так громко.
– Простите, – Элисон поняла, что ее могли услышать люди за соседними столиками.
Черт. Ей вовсе не нужно, чтобы на нее обращали внимание. Она здесь для того, чтобы наблюдать за Томом.
В отличие от полицейских, Элисон не имела понятия о таких вещах, как шестое чувство или нюх на правду. Все, что она умела делать, – это анализировать поведение других людей. При этом она никого не допрашивала, не интервьюировала и вообще общалась с ограниченным числом людей. Все свои знания и умения она использовала для того, чтобы создать психологический портрет убийцы Дженнифер Тоунс, и сейчас ей надо было проверить, насколько хозяин клуба ему соответствовал.
– Сухое белое? – спросил Том.
– Да, прошу вас, – кивнула Элисон, протягивая руку за сумкой. Ей понравилось, что на этот раз он не попытался остановить ее. – И пакет чипсов с курицей.
Мужчина поставил перед ней бокал, положил пакет и взял деньги.
Она заметила, что у него ухоженные ногти, и вспомнила хвойный запах, который почувствовала накануне.
Ухоженный и следящий за собой.
Есть.
Том взглянул на другой конец стойки, куда направлялась только что вошедшая пара, но ими занялась неизвестно откуда возникшая Тилли. Элисон почти наизусть выучила показания владельца бара и его сотрудников.
Открыв пакет с чипсами, она немного подвинулась. Один из чипсов выпал у нее из пальцев, прежде чем она успела донести его до рта.
– Ой, – сказала Элисон, глядя, как он падает на пол.
– А этот парень вчера вечером, – Том наклонился вперед и положил руки на стойку. – Он ваш ухажер или как?
– Нет, нет, – сказала психолог.
– А мне показалось, что вы с ним слегка поцапались там, за столиком.
Наблюдательный.
Есть.
– Он мой коллега. Просто разошлись во мнениях.
